Через несколько секунд одежда франка стала насквозь мокрой; на желтом песке расползалось желтое пятно. Раджастану показалось, что от трупа поднимается белесый пар.
Края разрыва как бы растворялись. Мэнни вприпрыжку несся от фургона, держа в руке целлофановый пакет с баночками для сбора образцов жидкости. Он едва успел, поскольку франк потерял уже более половины своей массы, разлившись по песку, который быстро впитывал отвратительное содержимое тела. Мэнни начал баночками черпать жидкость из огромной дыры на груди Смита. Глаза Харска расширились. Чернокожий детектив отвернулся, упал на колени, и его вытошнило. Мэнни удалось наполнить жижей четыре банки, прежде чем кожа франка начала самопроизвольно рваться, сразу же испаряться, как кубик льда в кипящей воде. Через несколько мгновений кожа превратилась в такую же мутно-белую жидкость.
Франк исчез. От него осталась лишь бесформенная куча одежды, пара искусственных челюстей и два пластиковых глаза.
– Господи Иисусе. – Один из пинков перекрестился.
Мэнни оглядел мокрое пятно вокруг одежды «покойного» Джона Смита и изрек:
– Это не был обычный франкенштейн.
Ишэм сказала что-то в горловой микрофон и подошла к Харску.
– Дело переходит в ведение ФБР, Харск. В целях национальной безопасности.
ГЛАВА 23
Длинная колонна автомобилей двигалась по Мидтаун-Авеню к госпиталю «Метро Дженерал». Ногар не хотел отправляться в госпиталь; его начинало тошнить от одного только воспоминания о больничных запахах. Но Ишэм настояла на том, чтобы все действующие лица жуткого спектакля, разыгравшегося на кладбище Лейквью, находились в одном месте. Колонну возглавлял черный «Порше» Ишэм, за ним следовали зеленый фургон Мэнни, «Хавьер» Харска и черно-белые патрульные машины. При въезде в деловую часть города к веренице автомобилей присоединились пять темно-синих полицейских «Хавьеров» без опознавательных знаков.
Ногар вспомнил, как Ишэм резко оборвала возражения Харска, которому не понравилось, что федералы так бесцеремонно отбирают у него дело, которое он вел с самого начала. Ишэм заявила, что вызвала экспертов из Центра Инфекционного Контроля, поскольку у нее возникли подозрения, что «Смит» является чем-то вроде биологического оружия.
Раджастан прекрасно понимал, что она блефует, пытаясь таким образом слегка охладить пыл настырного Харска. Она решила все взять в свои руки, и Ногар, поразмыслив, пришел к выводу, что она справится с этим делом лучше, чем кто-либо другой.
Ишэм предоставила в распоряжение Мэнни генетическую лабораторию с прекрасным оборудованием, расположенную на пятом этаже нового крыла «Метро Дженерал». Помогали Мэнни квалифицированные ассистенты. Этаж охранялся отборными агентами ФБР.
Тигр и франкенштейниха уединились в одном из кабинетов. Ишэм просматривала документацию, содержащуюся в атташе-кейсе, привезенном Смитом, а Ногар сидел напротив нее; он испытывал некоторую неловкость от того, что измазал могильной грязью кожаный диван какого-то бедняги доктора.
Время от времени Ишэм задавала Раджастану какой-нибудь вопрос и вкратце посвящала его в содержание документов. Как оказалось, около ста пятидесяти членов Конгресса получали деньги от МЛИ. Тридцать семь конгрессменов были полностью обязаны своей карьерой «Мидвест Лэпидари». Половина из купленных МЛИ политиков входили в состав различных комитетов Палаты представителей. Трое из них занимали посты председателей комитетов, включая и Комитет по Этике. В ряде отчетов содержались сведения о крупных взятках, которые получили десятки людей, работающих в органах исполнительной власти.
Все операции по финансированию политических деятелей проводились от имени вымышленных сотрудников «Мидвест Лэпидари Импортс».
МЛИ сколотила свой колоссальный капитал действительно посредством оптовой торговли драгоценными камнями. Они буквально завалили страну «камешками» настолько, что национальная алмазообрабатывающая индустрия впала в глубочайшую депрессию. Девальвация бриллиантов и менее ценных камней, похоже, никоим образом не отразилась на балансе МЛИ. Для компенсации возможных убытков они просто-напросто выбрасывали на рынок новые большие партии камней, причем было непонятно, откуда идут эти поставки.
Особое внимание Ишэм уделила письмам, ни одно из которых не исходило непосредственно от МЛИ, а только от ее несуществующих сотрудников, якобы проживающих в различных районах США.
Некий Джек Броуди из Южного Эвклида, штат Огайо, просил одного из калифорнийских законодателей оказать помощь в ликвидации коммуны моро-эмигрантов в его родном штате – так, небольшая просьба от человека, пожертвовавшего каких-то двадцать пять тысяч баксов на предвыборную кампанию данного законодателя.
Дайэна Колсон, предположительно проживающая в Парме, штат Огайо, «информировала» члена Комитета по финансам о непозволительном разбазаривании федерального бюджета на такие никчемные, по ее мнению, проекты, как программа исследования дальнего космоса.
В уже знакомом Ногару письме, датированном десятым августа нынешнего года, Уилсон Скотт из Кливленда высказывал полную поддержку конгрессмену Байндеру, выступающему за ужесточение законов по отношению к моро «в свете последних вспышек насилия». Несуществующий Уилсон Скотт явно намекал на Зипперхедов.
Ишэм быстро, но в то же время внимательно просматривала корреспонденцию и вдруг заинтересовалась письмом Кэти Торавич, написанным Джозефу Байндеру.
Она сняла очки и взглянула на Ногара. Сетчатка ее глаз отбросила на него оранжевое отражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86