Мы будем
их кормить и растить, и не дай Бог заметить жестокое обращение с этими слю
нявыми дебилами вроде Роби! Что вы, демократия на страже!
Пусть растут, пусть писаются в штаны, а захотят, так пусть вступают в брак!
Мы же живем в свободном мире, каждый имеет право спариться с кем угодно! Пл
евать, что они мрут тысячами в Индии или в Африке, мы кинем еще пару миллиа
рдов на прививки, мы пошлем им одеяла и сигарет! Человечество обезумело, П
итер! На всякого здорового приходится пара-тройка калек или моральных у
родов, которых не спасут никакие модуляторы! Чем это отребье лучше меня, П
итер? Они не лучше меня. Я в этом убедилась, когда первый раз покрасила вол
осы. Я стояла в душевой, разглядывала следы от шрамов и вдруг увидела ошиб
ку доктора Сикорски. Они воздействовали химией, облучением, еще Бог знае
т чем. Они упустили мозг, человеческий мозг. Обезьяны Ч не люди, даже дост
игнув половой зрелости, они не становятся разумными. Обезьяны не способн
ы контролировать организм.
Я поняла там немало страшного, в душевой. Благодаря модуляторам «прямого
синтеза» они вырастили мне вторую селезенку, желчный пузырь, еще кое-что
. Все новые органы впоследствии рассосались, просто в них не было нужды. Им
хватило ума не трогать мозг, они испугались, когда пришлось переходить н
а «обратный синтез». Теперь я намеревалась испугать их еще сильнее. Я уви
дела, что беременна, и поняла, что в ближайший понедельник, во время штатно
го просвечивания, это увидят все. И тогда я сделала так, чтобы они ничего н
е увидели. Но этого мне показалось мало, я решила подстраховаться и сдела
ла еще кое-что… Но об этом после.
Затем я покрасила волосы. Без всякой краски и без воды. Это так забавно и т
ак волнующе, Питер! Жаль, что тебя нет рядом! За месяцы, что я в бегах, я перек
рашивалась трижды и всякий раз просто балдела от удовольствия. Ведь я же
женщина все-таки! А вчера я научилась менять цвет глаз, и немножко форму г
уб, но это больно и долго.
Они меня просветили, как обычно, и ничего не нашли. Потом я вызвала мамочку
и сказала ей все. Сказала, что знаю про шимпанзе, что мне про них рассказал
Дэвид, все равно он уже умер. Ты бы видел, что с ней творилось! Когда стало яс
но, что она не желает каяться, я ударила ее. И в тот момент я об этом не жалел
а. Потом я сказала:
Ч Я ухожу.
Ч Ты не уйдешь, ты погибнешь! Ч завопила она и встала поперек двери. Пото
м до нее дошло, что дальше третьего поста мне не проскочить, и даже если я в
ыпрыгну из окна, то в саду стена почти сорок футов. И она засмеялась, зубы у
нее острые, как у лисицы.
Ч Ты не проживешь одна и месяца! Ч кричала она. Ч Я вложила в тебя всю жи
знь и всю душу!
Ч Выстрели мне в сердце, Ч предложила я. Ч А потом понаблюдай, удастся л
и мне справиться. Это же так интересно! Напишешь еще парочку статей!
Она заткнулась, просто стояла и смотрела на меня. Я сделала последнюю поп
ытку.
Ч Мама, Ч сказала я, Ч мне хочется иметь ребенка.
Ч Это невозможно!
Ч Дай мне шанс попробовать!
Ч С кем ты собралась пробовать?! Ты… Ты рехнулась, тебе лишь семнадцать л
ет!
Ч Откуда ты знаешь, Ч спросила я, Ч доживу ли я до двадцати?
Она вызвала охрану. Это было забавно, Питер! Меня привязали к койке, хотя я
и не сопротивлялась. В тот вечер я все обдумала до конца и не нашла иного в
ыхода. Я не стала искать с тобой встречи, это дело я должна была довести до
конца сама. Ты и так, любимый, слишком нежно меня опекал!
Они укололи мне какую-то дрянь, я притворилась, будто сплю. Мамочка подход
ила, гладила по волосам, слышно было, как она плачет. Но жалость во мне конч
илась. Я лежала и занималась весьма важными вещами. Половинкой сознания
я удерживала кровоток в левом локте, чтобы снотворное не разошлось по ор
ганизму, а второй половинкой…
Но об этом позже.
Около двенадцати ночи я начала хрипеть, а когда вбежала сестра, я останов
ила дыхание. Они вынуждены были меня отвязать, покатили по коридору в мал
ую процедурную. Как я ненавижу эту комнату, Питер! Я скорее умру, чем верну
сь туда! Дежурил доктор Винченто, твой любимый куратор. Сестра понеслась
звонить Пэну, охранник рвал на мне пижаму, а доктор наклонился ко мне…
Я ничего не имела против доктора Винченто. И ты мне говорил, что ведет он с
ебя всегда очень сдержанно и корректно. Вот словечко забавное Ч «коррек
тно», никогда не понимала, что оно означает. Пауки тоже ведут себя сдержан
но, сидят в уголке паутины и не мешают мухам умирать. Всегда такой вежливы
й, прилизанный, черноволосый. Я плюнула ему в глаз.
Слюну я готовила четыре часа, Питер, это оказалось чертовски сложно. Я пле
вала на одеяло раз восемь, отвернувшись, потому что в углу висит камера, и
на посту все видно. Я плевала до тех пор, пока слюна не прожгла одеяло и мат
рас насквозь.
Охранником на третьем дежурил Курт. Он рвал на мне пижаму, чтобы затеять м
ассаж, оглянулся на катающегося по полу доктора, так ничего и не понял, рас
топырил руки.
Тут я плюнула второй раз. Я молила Бога, чтобы не промахнуться, и не промах
нулась. Курт, тем не менее, побежал за мной. Правый глаз у него сгорел, он заж
имал лицо ладонью, из-под руки хлестала кровь, и орал, как безумный. Но бежа
л и расстегивал кобуру. Ему следовало немедленно промыть рану водой, но в
том состоянии он не сообразил…
Так мы пронеслись сквозь третий пост, открытый настежь, экраны моргали, с
игарета еще дымилась в пепельнице, и свернули к вестибюлю.
Насчет вестибюля у меня был план. Спускаться по лестнице я не стала, а вско
чила на перила второго этажа и прыгнула головой вниз в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113