Рисунки малыша он с
тащил заранее, и висели они спокойно у него дома, дожидаясь, пока жильцу не
придет мысль о веревке…
Вот и Томми Майлок. Он вполне мог показать отличные результаты при анкет
ировании. И почти наверняка его ценили на предыдущей работе. Кстати, милы
й, хочу, чтобы ты знал. Томми пришел в Крепость из психушки! Помни об этом и н
е вздумай что-нибудь ляпнуть.
Я боюсь за тебя.
Ты обозвал его гестаповцем на второй день, как он заступил на смену, весь т
акой тихий и послушный. Я присматривалась и ничего дурного не замечала. Ч
еловек как человек, крупный и немножко сутулый, почти лысый, непонятно, ск
олько ему лет, и глядит всегда куда-то в сторону. Ну и плевать, сказала я себ
е, не все же такие добрые, как Дэвид. Возможно, у него в семье нелады, или зуб
ы болят, какое мне-то дело? А потом я случайно кое-что заметила, но тебе не с
казала, не хотела пугать. Сейчас поймешь, почему.
С того дня я его возненавидела. Теперь пришла твоя очередь удивляться, за
что я так не люблю Майлока. Ты хоть и обзывал его, но, скорее, в шутку.
Это такая мерзкая тварь! Если Господу будет угодно, чтобы я вернулась, я бу
ду считать, что Господь разрешил мне его удавить…
Он у меня первым в списке.
Помнишь Бадди из четвертой палаты? Ну как ты можешь не помнить, нас не так-
то много в корпусе. Ты, Питер, по сравнению с малышом Бадди Ч настоящий ма
рафонец. Он ведь лежит все время, точнее лежал, пока его, неделю назад, не ув
езли. Ничего интересного не могу о нем сказать. Более того, не понимаю, как
ого черта доктор Сью с ним возилась. Лежит себе парень и смотрит в потолок
. Я спрашивала маму, когда его привезли. Мама сказала Ч редкий случай эндо
генного заболевания, рекуррентное депрессивное расстройство. Его боле
знь запустили, и развился такой вот ступор, совершенно необычный в подро
стковом возрасте. Ну, ясное дело, что необычный.
Разве в нашей клинике держат обычных? Зато Бадди был единственным, кого н
авещали родственники и к кому приезжали врачи из той клиники, где он соде
ржался раньше. Мама сказала, что доктор Сью сначала не хотела его брать, но
она, оказывается, очень крупный спец по психозам детского периода, и ее уг
оворили. Что-то у Бадди было не в порядке с энцефалограммой, какие-то пики
неправильно распределялись. Не просто неправильно, а вразрез с привычны
м, для врачей, течением болезни. Наверняка поэтому Сикорски и дал добро, им
показалось любопытным найти в Бадди парочку талантов. Но мышей убивать
он так и не научился, не пел и не рисовал, лежал себе, как мертвый. Тоненький
, голубоглазый, всегда аккуратно причесанный, под клетчатым одеялом. Ког
да его переворачивали или обтирали мокрой губкой, он кривил лицо и недов
ольно мычал. То есть что-то он чувствовал.
К мальчику, под присмотром санитара, пускали мать и тех двоих медиков, что
привезли его. Медики запирались в палате с доктором Сью, я слышала ее скри
пучий бас. Когда привозили мать, никого из нас в коридор не выпускали. Это
Крис мне рассказал, он ведь парень не злой, хоть и охранник. Он ее провожал
и говорит, что женщина непрерывно плакала. А я глядела на этого Бадди и дум
ала: какое счастье, что ты, Питер, можешь ездить на своей коляске, можешь го
ворить и даже любовью умеешь теперь заниматься! Это не потому, что я такая
вульгарная, милый, а просто я представила себя на месте мамы Бадди.
Это ужасно.
Я видела его мельком, раза три, и никогда одного. Очевидно, его вернули наз
ад, в прежнюю больницу,
Так и не разобравшись, доктор Сью не смогла помочь. Моя мама сказала, что р
одители мальчика выкинули целое состояние, чтобы его вернуть. Когда я ег
о видела в последний раз, в палате как раз находился Томми, новый санитар.
Он вывозил мальчика наружу, в коридор, наверное, для каких-то обследовани
й. Ты ведь знаешь, Питер, в палатах тоже висят камеры, и лысый гестаповец То
мми о них тоже знает. Иначе как объяснить то, что произошло дальше? Он мягк
о и бережно переложил Бадди на каталку, затем вывез его в коридор. Меня он
не видел, я читала в глубоком кресле, за решеткой поста. Кресло такое больш
ое, что я забираюсь в него с ногами, и повернуто чуть боком, так что заметит
ь меня невозможно, пока не подойдешь вплотную. Это ночные охранники так е
го разворачивают, чтобы никто не видел, когда они собрались подремать на
посту. Томми вывез каталку в коридор, затем вернулся за чем-то в палату, и в
эту секунду у Бадди свесилась вниз рука. Видимо, санитар ее забыл положит
ь вдоль тела, она и повисла. Ничего особенного.
Я навидалась, как у больных под наркозом после операций и руки, и ноги свеш
ивались, невелика важность. Но тут произошло нечто неприятное, я замерла
с книжкой в руке. Санитар вышел из палаты, прикрыл за собой дверь и положил
что-то на нижнюю полку каталки, возможно, белье или часть аппаратуры. Дос
тал связку с ключами и толкнул каталку к лифту. До лифта ему требовалось п
роехать каких-то десять ярдов.
Рука висела. Я видела обтянутую халатом, широкую, слегка искривленную сп
ину Томми и его складчатый, стриженый затылок. Он подхватил руку мальчик
а и закинул ему на грудь.
Не успел тронуться с места, как рука снова упала. Тонкий бледный локоть со
следами уколов.
Санитар что-то буркнул себе под нос и снова вернул руку на место. Подъезжа
я к лифту, он вставил ключ в замок и слишком резко развернул тележку. Она д
винулась по инерции, пол ведь очень гладкий, и стукнулась о косяк.
Рука Бадди свалилась вниз в третий раз. В коридоре никого не было, в шаге у
меня за спиной, на столике, валялись кроссворды, и светились на стене мале
нькие экранчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113