Хотя я н
е сомневаюсь, что тебя порядочно доставали, когда я сбежала. Наверное, теб
е пришлось туго, любимый, прости! Надеюсь, что у них не хватило подлости вы
мещать на тебе злобу! Если кто-то осмелится причинить тебе зло, я его унич
тожу. Это точно. Никто не имеет права трогать такого человека, как ты, и дел
о не в инвалидности. Просто ты Ч человек, а они Ч ничтожество. Потому что
ты, несмотря на инвалидность, любишь жизнь.
А что любят они, Питер?
Вспомни, это ведь ты спрашивал меня об этом, а я с тобой спорила и ругалась.
Я защищала их всех, и мамочку, и остальных. Я думала, что если плохо нам, то э
то ничего не значит, остальным-то людям хорошо. Ты меня перевоспитал, люби
мый. Скажи мне, что любят эти люди, у которых все есть для жизни, и даже есть
много лишнего? Но они ведь не знают, что такое жизнь, и как ее можно любить!..
Ты постарайся не волноваться, конечно, лучше бы я ничего теперь не затева
ла, но иначе ты будешь верить им, а мне нет, и это тяжелее всего.
Не верь им, пожалуйста.
Они не любят жизнь.

2. ПЕРВЫЙ ВРАГ

Я и так давно никому не верю.
Куколка меня иногда ужасно смешит своей наивностью. Даже сейчас, читая е
е безграмотное письмо, не могу удержаться от умиленья. Она ведь заботитс
я обо мне, маленькая глупышка. Пожалуй, ей я все-таки верю.
Я помню себя отчетливо с четырех лет.
Первое воспоминание. Я лежу на крашеном деревянном полу и плачу, потому ч
то они меня не замечают. Я лежу на боку, в темноте, и пол очень холодный. Он н
е просто холодный, в лицо мне вовсю задувает ветер из парадной, видно, кто-
то забыл закрыть дверь. Потому что наша квартира почти всегда нараспашку
. Мы тогда обитали в здании дореволюционной постройки, в прелестном мест
ечке, районе доходных домов старого Петербурга. На улице наверняка зима,
и минусовая температура, в прихожей на половичке лед, и даже плевки на кух
онном полу заледенели. Сквозь полуоткрытую дверь соседней комнаты я виж
у их ноги, много ног, в рваных носках, шлепанцах, но есть и такие, кто сидит з
а столом в грязных ботинках. С ботинок отваливаются куски серого снега и
растекаются между окурков и упавших костей.
Там празднуют очередной день недели мои родственники. Моя семья. Для них
любой день недели, когда достаточно денег на выпивку, Ч это праздник. У н
ас очень веселая семья.
Я испытываю неуправляемый, бесконтрольный ужас, потому что очнулся на по
лу, в темноте, и мне кажется, что останусь тут навсегда. Во сне я упал с крова
ти и ухитрился провалиться между кроваткой и стенкой. В четыре года у мен
я еще действовала левая рука, и немножко шевелилась нога. Но вряд ли я суме
л сам запихнуть себя в щель. Скорее всего, меня переодели и швырнули на оде
яло, не посмотрев. А кровать на маленьких колесиках, и откатилась в сторон
у. Поэтому я лежу в нелепой позе. Одна ножка кровати прижимает к стене мою
щиколотку, а вторая упирается мне в лоб. Это оттого, что кроватка предназн
ачена для новорожденных, а я давно вырос. Никто, естественно, не собираетс
я приобрести мне новую постель.
Гости гогочут. От их смеха, пронизывающего холода и обреченности я описа
лся. Наверное, до того я пытался крикнуть, но ревущий телевизор и хор сосед
ей перекрывали любые звуки. А когда я напустил в штаны, то испугался еще бо
льше. Под влиянием спиртного мама становилась плаксивой, но могла пребол
ьно ударить. Ударив меня, она начинала плакать еще сильнее, а потом просил
а у меня прощения. Поэтому я продолжал лежать на боку, нос у меня был забит
соплями, и там, где я выдыхал ртом, клубилось облако пыли. Под кроватью пыл
ь лежала толстым ковром. Ночами по ковру ползали клопы.
Удивительно, что я вообще жив. Так сказала милиционерша, когда мою маму ли
шали родительских прав. Но это произошло гораздо позже, через два года. А к
огда мне было четыре, мама только начинала сильно пить. Наверное, оттого, ч
то отец ушел, и что причина его ухода постоянно находилась у нее перед гла
зами.
Церебральный паралич. Прогрессирующий. Для большинства людей слово «пр
огресс» звучит ярко и весело, пахнет весенним дурманящим ветром, соленой
водой за кормой плавучих отелей, сандаловым деревом кабриолетов…
Самое удивительное в моем случае то, что я не стал дебилом, В три с половин
ой года, когда мои ноги совсем переставали слушаться, мне сделали операц
ию. Я выжил и стал тем, кто я есть, благодаря смерти другого человека. Это на
зывается трансплантацией эмбриональной мозговой ткани, которую берут
из мозга неродившихся детей. Выражаясь по-научному, у послеабортивных п
лодов. Если чужая ткань приживается, такие, как я, чувствуют себя получше.
Иногда начинают вполне сносно ходить и читать.
Я не стал лучше передвигаться, напротив, мои ноги постепенно утратили и т
у малую подвижность, что была в детстве. Но когда мне сделали операцию вто
рично, что-то изменилось. Я очень быстро заговорил, почти прекратились су
дороги. Мама была счастлива и такому повороту дела, потому, наверное, не об
ратила внимания на иные последствия.
Порой я задумываюсь, кем могли бы стать младенцы, отдавшие мне свою плоть,
младенцы, от которых избавились их родители. Дело в том, что такие, как я, об
ычно отстают в умственном развитии. Не считая физических нарушений. До о
перации я почти не говорил, пускал слюни и не мог отличить друг от друга бу
кв «А» и «Б».
Кстати, вчера я закончил изучение китайского алфавита.
Вот я и думаю, каких высот могли бы добиться человечки, подарившие мне сво
и клетки, если бы им позволили появиться на свет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113