Он принялся собирать сухие стебли для костра. Лишь бы что-то делать и
не стоять…
Горло саднило, ныли пальцы на руке, и нешуточно разболелась спина. Вероят
но, я что-то сдвинул, пока болтался на ремнях безопасности…
Я говорил им о том, какие они все хорошие, и как мы сможем теперь путешеств
овать вместе. Как мы сообща поедем через всю страну, с Востока на Запад, по
пути великих первопроходцев, а если захотим, то купим настоящий фургон и
лошадей. И купим себе настоящие ковбойские штаны, с бахромой и кожаными в
ставками, купим револьверы и широкие сомбреро. Днем будем ехать, а ночью о
станавливаться и жарить на костре мясо. И выучимся играть на банджо, чтоб
ы исполнять настоящее кантри. А для Тани купим самое красивое платье и по
очереди будем с ней танцевать под луной…
Крупные города мы минуем стороной, там грязно и негде покормить лошадей.
Мы будем останавливаться в местечках, купать коней, покупать для них зер
но. Руди будет рисовать, и от выручки с его замечательных работ мы купим па
рню настоящий мольберт и масляные краски. А Леви будет собирать в кружок
местных жителей и рассказывать им истории о богах и демонах, и слушатели
будут ахать и вздрагивать от страха и восторга. Я научусь глотать огонь и
вытаскивать кролика из шапки, а Таню мы нарядим цыганкой и купим для нее ч
ерную палатку со свечками. Она научится гадать по картам, и от желающих уз
нать судьбу не будет отбоя. А Барков, как самый опытный, выучится всяким тр
юкам с лошадьми, лошади будут угадывать нужную карту, танцевать и кланят
ься публике…
И нам никто не будет нужен, нас все будут любить, на великом пути пионеров
нас будут ждать и помнить, давать в дорогу пироги и просить, чтобы мы непре
менно завернули на обратном пути и поведали о том, что творится в далеких
землях…
Вскоре я поймал верное звучание, словно недалеко, слева, справа, вокруг ме
ня зазвучал невидимый камертон, на который мы все настраивались, только
малыш звучал иначе… И тогда я осмелился и повел речь о главном. Я не сгущал
краски, я терпеливо и внятно пересказывал им историю маленького парализ
ованного мальчика, который мечтал вырасти и стать ученым, сочинять стихи
и песни… А затем я рассказал им о другом мальчике, который так мечтал о вн
имании, мечтал соорудить для всех несчастных людей Храм, от которого бы ш
ло сияние, и люди выходили бы из него чистыми и добрыми… Я рассказал им о д
евочке, которая была настолько неудобной родителям, что никто не желал з
амечать ее великого волшебства, ее шапки-невидимки… Я вспомнил и о парне,
который всю жизнь чувствовал себя никому не нужным, которого бросили в ч
ужой стране, потому что он не хотел жить, как все, и тогда он внушил себе, что
хочет уйти навсегда… Бог мой, как я устал!!! Когда я закончил, коварное рыже
е солнце уже подминало изумрудный туман рассвета, уже напилось росы, и ми
ллионы осатаневших кузнецов заколотили в свои барабаны. Но на щеках Леви
появился румянец, а Таня впервые мне улыбнулась. Барков курил, понуривши
сь на подножке, и незаметно показал мне большой палец.
Наверняка, я произнес много лишнего, много слов, которые пробегают сквоз
ь мои губы незамеченными, как шустрые полевки в подполе… Но я соблюдал гл
авный принцип, говорил только о хорошем. И неважно, что молол чушь, я вселя
л в них надежду. Возможно, позже гипнотическая составляющая рассеется, и
эффект от моих бравурных посулов аукнется самым неожиданным образом, но
другого выхода я не видел. Или бросить их троих посреди кипящей жары, или м
ы вместе.
Ведь еще с вечера все пошло наперекосяк. Я планировал, что мы вдвоем с Барк
овым доберемся до внешнего поста в гараже, там я загипнотизирую дежурног
о, и он самолично отвезет нас в Хьюстон. С комфортом и ветерком.
Вот он, комфорт, и ветерок…
Ребята прочитали письмо Сикорски, но не промолвили ни слова. Таня поглад
ила меня по щеке, Леви набил рот жевачкой.
Тут все было ясно. Сикорски гадал, как много мне известно, и не хотел откры
вать карты. На момент его второго послания, к десяти часам утра, он обнаруж
ил пропажу винчестеров, и тон резко поменялся.
Пэн сообщил, что Дженну они поймают в ближайшие сутки. Что ей будет очень г
рустно и одиноко без меня. Что если я не вернусь, то она, почти наверняка, по
гибнет. Он писал, что два из трех ее «тайников» уже раскрыты, и содержимое
не представляет ни для кого опасности.
Ч О чем тут речь? Ч спросил Леви. Ч Какие тайники?
Но я не стал ему рассказывать о своем потомстве. Ни к чему. Хватит апостолу
и того, что я дал ему изучить его собственное досье. Реакция оказалась сам
ой неожиданной. Первые несколько минут Леви раздувался от гордости, зате
м громогласно поведал, что он и есть великий Мессия, и теперь в этом больше
не сомневается. После чего получил увесистую оплеуху от Баркова, надулс
я, заплакал и ушел в поле. Там яйцеголовый пропадал минут сорок, мы слышали
, как он хрустит стеблями, вынашивая планы немедленной мести человечеств
у. Я предложил его найти, пока он не потерялся и не получил тепловой удар, н
о Барков и Таня, которые его знали лучше, отсоветовали. Они были правы. Зар
еванный философ вернулся, бормоча проклятия, поерзал, а затем снова углу
бился в свою «историю болезни». Сикорски меня опередил, в этом смысле дел
а складывались неважно. Я надеялся, что Куколка станет нашим отвлекающим
козырем, и не он, а я ему доложу об опасности. Теперь же выходило, что они с м
иссис Элиссон следили за Дженной с самого начала и включили ее побег в ча
сть масштабного эксперимента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113