«Требуются инженеры… Срочно требуется специалист…»
Януш вспомнил, как дед рассказывал, что полвека назад на фабриках остро не хватало рабочих рук. Никто не желал учиться на станочника, и промышленности грозила остановка. На многих производствах у машин кряхтели одни старики. И крах бы неминуемо пришел, если бы не гениальный прорыв скромного чешского изобретателя. Как же звали того парня?.. И не вспомнить! Да, люди быстро привыкают к хорошему, и кажется, что так и надо… Тогда еще во всех газетах писали, что японцам утерли нос, и печатали всюду его снимки на всю полосу.
Этот парнишка первый разработал единую формулу автоматизации. По сути, он не принес ничего нового, но сумел внедрить в производственный процесс гибкие матрицы управления, применяемые в домашних роботах. Это было очень дорого, но все равно дешевле, чем воспитывать тупоголовых, вороватых учеников. Теперь неквалифицированная рабочая сила почти не используется. Любая новая фабрика или мастерская заказывается и исполняется как цельный организм. И заказчику в технических условиях выдается точное количество необходимого инженерного персонала.
Но даже этот персонал не набрать… Потому что детки не идут в технические вузы. Это перестало быть престижным. Конечно, если начинающий режиссер персонального шоу зарабатывает вдвое больше инженера…
«Опель» подождал у сломанного светофора и свернул на широкую, обсаженную липами улицу. Полонскому сразу показалось, что деревья какие-то больные, но только вблизи он понял, почему так решил. Пыль, заводская гарь. Здесь не строили дождевых колпаков, не отсасывали грязный воздух. Здесь халтурно занимались очисткой.
Он покосился на приборную панель. Так и есть, все три датчика, отражавшие разные показатели агрессии внешней среды, наливались малиновым цветом. Заботливый компьютер предлагал владельцу не покидать машину и не открывать окон до выезда из опасной зоны. Кондиционер усиленно нагнетал очищенный воздух. На скрине безопасности тревожно вспыхивали цифры и названия ядовитых элементов, рассыпанных в атмосфере.
На перекрестке рядом с Полонским остановился мотоциклист. Он рулил без шлема и курил на ходу, что было совершенно немыслимо в условиях города. За спиной байкера, обхватив его кожаную спину голыми руками, восседала девица с фиолетовым тату на все лицо и наполовину выбритой головой. Девушка уставилась на Полонского неморгающими рыбьими глазами, за щекой у нее перекатывался шарик жвачки, скорее всего «мэлони-крека», из голенища сапога торчала рукоять ножа. Януш потрясенно наблюдал, как из выхлопной трубы байка вырываются клубы дыма.
Эти наркоманы до сих пор гоняли на бензине! В этом не было ничего особенного, в городе сохранилось еще больше десятка заправок для таких вот пережитков прошлого, но бензин безумно дорог. Полонский лишний раз убедился в верности поговорки — не суди о людях по одежке…
За поворотом на проспект Металлистов стало чище, на перекрестке дежурил бронетранспортер. Метрах в ста от него шестеро подростков сидели на бордюре, вытянув ноги на проезжую часть. Еще двое лежали ничком на пыльном газоне. Невозможно было представить подобную картину ни в центре, ни в Московском районе, и уж тем более на Островах.
Проезжая мимо детей, Полонский заблокировал окна и снизил скорость. Они походили на брошенных тряпичных кукол с вывернутыми руками. Они даже не провожали машину взглядами, а просто смотрели прямо перед собой. На лицах и на одежде лежал толстый налет пыли; такой же покрывал листья и ветви деревьев.
Открылся вид на сквер, где траву между деревьями вытоптали футболисты, а на полуразрушенной трибуне, пригорюнившись, сидели еще десятка полтора ребят. Януш прикинул, что в это время все они должны быть в школе.
Если здесь вообще работают школы…
Он вдруг поймал себя на том, что рассуждает об Охтинском районе как о враждебной планете. Он стал вспоминать, когда последний раз отклонялся от привычного маршрута — из УБЭП до дома. А нынче — из офиса телеканала и — до новой квартиры. У тех, кто не покидает деловую часть города, складывается впечатление, что они находятся в гуще событий. Но здесь не просто не бывает событий, здесь время течет несколько в иной плоскости, словно вынуждено взбираться в гору.
Здесь не ведут счет на тысячи евро. Здесь полно альтернативных валют.
Что он знает о буднях этих пацанов? Что он знает о тоске старух, глядящих с покосившихся балконов? Кажется, замшелые пятиэтажные хибары возведены еще в середине двадцатого века. Им по сотне лет, того и гляди обрушатся… И, точно подтверждая его мысли, показался завалившийся набок кирпичный дом. По развалинам бродили собаки, тут же играли дети, а в соседних строениях, как ни в чем не бывало, продолжалась жизнь. Хлопало на ветру белье, в палисадниках женщины поливали чахлые цветники, а по фасадам змеились жуткие трещины, кое-как замазанные раствором.
Дома пока не упали, но готовились упасть. Им недоставало самой малости, чтобы похоронить под обломками своих обитателей.
Полонский вдруг осознал, что находится в одном из многочисленных микрорайонов, которых уже нет на официальных картах Петербурга. Кварталы-призраки, десять лет назад предназначенные на слом, где давно отключены коммуникации и где тем не менее живут сотни семей. Их не выгоняют, потому что…
Автопилот перехватил управление, среагировав быстрее человека. «Опель» рывком ушел вправо, пропуская вылетевший из арки раскрашенный трицикл.
Женщина, к которой Полонский сейчас ехал, хорошо знала, почему не выгоняют тысячи незаконных мигрантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138