В ходе расследования убийства фамилия Сибиренко всплывала несколько раз, но обвинения так и не были выдвинуты. Да, президент одного из питерских телеканалов порой горячо полемизировал с депутатом и вызывался несколько раз на слушания при рассмотрении антимонопольных дел. И даже слышали, как депутат кричал смеющемуся Сибиренко, что выведет «их теневой кабинет» на чистую воду и не устрашится никаких угроз…
Когда я долго смотрю на фотографии шефа в главной приемной, меня охватывает нелепая дрожь. Надолго я оставался один на один с его изображениями всего два раза, когда поджидал в глубоком кресле Гирина. Главная приемная похожа на взлетную полосу аэродрома, а двадцать два движущихся голографических Сибиренко похожи на меня.
Их так много не оттого, что у шефа корпорации мания величия, он и так давно достиг высот Олимпа.
Просто в каждой рамке запечатлены моменты братания шефа с коронованными особами, понтификами и бульдогами из президентской администрации. Каждый, попавший в приемной в плен гостевых кресел, неминуемо проникается осознанием собственной никчемности пред ликами небожителей. Они радушно распахивают объятия друг другу, они небрежно обнимаются над историческими договорами, они меняются папочками с подписанными бумагами на миллиарды долларов, на их спортивных щеках светятся печати счастья.
Большинство этих милых мужчин и женщин с радостью бы выпустили из шефа кишки. Потому что он всплывает слишком быстро. Он всплывает, стремительно торпедируя их снизу в мягкие подбрюшья, и свора тех, кто наверху, вынуждена с робостью уступать местечко в сытной ряске.
Сибиренко пугает многих.
Но моя беда не заключается в лишней робости. Я видел достаточно много высокопоставленных трупов и знаю, как все одинаково кончается. Моя робость и тайная гордость проистекают оттого, что Сибиренко чем-то на меня похож. Это неуловимо и не подвластно психоанализу. Он старше меня на двадцать четыре года и на двадцать кило тяжелее. У него, несмотря на армию медицинской обслуги, начинают свисать щеки и подбородок, расширяется нос и толстеет шея. И вообще, сравниваясь с великими людьми, следует говорить, что это мы их копируем, а не наоборот.
Но когда я болтаю ногами в кресле, мне приятно думать, что телемагнат и мафиози Сибиренко в молодости смахивал на меня…
Мои мысли возвращаются к нашим главным баранам.
— Как такое может быть, чтобы принт заказчика вел трансляцию? Во всех описаниях этих устройств, во всех рекламных роликах указано, что они снабжены исключительно пассивным контуром…
— Ты громче не можешь крикнуть? Выйди в коридор, там еще покричи! — Пухлые пальцы Гирина елозят по столу. — Их нет, но всем хочется их заполучить. В свое время продюсеры «Двоих в тайге» предлагали десять миллионов тому, кто обойдет запреты… Да все спецслужбы только и мечтают добраться до технологии чип-трансляторов. Их делают уже двадцать лет, но, как ты заметил, передающим камерам требуются два условия. Обязательно наружное размещение, на брови, на лбу, где угодно, это требование ООН… А это совсем не то же самое, что внутри черепа, клиентам такие бляшки на морде ни к чему. Во-вторых, никто не рвется получить добавочное излучение в мозг. Все хотят иметь универсального шпиона, но пока не очень получается… Да, мы ведем собственные разработки, нарушаем некоторые соглашения и собственные обещания. Ну и что с того, дружочек? Без хитрости не может быть безопасности. Начнем с того, что это никто никогда не докажет, потому что владеют информацией считанные люди…
Я молчу. У меня такое ощущение, будто с трудом оттерся от коровьей лепешки и тут же с размаху угодил в силосную яму.
— Запомни, дружочек, — воркует Гирин, — никто и никогда не посадит ребят из Серого дома, если докажут, что они внедрили в глазное яблоко чип-транслятор. Если на этом поймают нас, от фирмы не оставят камня на камне, поэтому не болтай лишнего. Даже наши инженеры не знают, что принты постоянно усовершенствуются в одной из наших ведомственных лабораторий. Общество привычно полагает, что при массовом производстве над техникой возможен контроль. Но наши изделия не относятся к массовым, это штучная работа и всегда такой останется…
— Так чип Костадиса передавал сигнал?
Гирин трет нос и внимательно разглядывает ногти.
— Георгий Карлович, мне необходимо знать, нарушаем ли мы закон и насколько вообще законна моя работа здесь.
— Теоретически мы могли внедрить Костадису передающий чип. Чисто теоретически, дружок, я это подчеркиваю, и нечего пучить глаза. Ей-богу, Януш, я уверен, что у всех интересующихся сторон такие наработки имеются, и проблема только в очередном саммите ООН. Стоит разрешить, и сотни фирм рванутся на выставку, предлагая варианты антенн и аккумуляторов… Но я искренне надеюсь, что на это не пойдут… Представляешь, что тогда начнется?
— Не представляю, — честно признаюсь я. — А как эта штука работает?.. Ну, я имею в виду теоретически? Ведь если дом заказчика оснащен «домовым» последней модели, любой сигнал будет перехвачен… Или я не прав? И Костадис догадался бы, что принт передающий?..
— Теоретически! — поднимает палец Гирин. — Теоретически так. Принт оснащается дополнительным следящим контуром и не излучает, если в опасном радиусе находится станция-перехватчик вроде «домового». Он будет молчать, как рыба, пока носитель не окажется на открытом пространстве, вдали от подозрительных электронных схем.
— Но любая схема подозрительна…
— Много ты понимаешь, дружок! Ты просто не представляешь, каков интеллект этих малюток. Януш, извини за прямоту, но ты десять лет просиживал штаны в экономическом отделе Управления, а люди носом землю роют, чтобы вывернуть наизнанку чужую личную жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138