Юджин забыл в Берлине очки и вынужден был постоянно щуриться. Он покосился на соседа, раздумывая, как начать самый важный разговор. За сутки он стал предателем дважды (а Роберт, скорее всего, даже не догадывался об этом): сперва согласился сотрудничать с русскими коммандос, а затем и их бросил на произвол судьбы. Оправданием служила конечная цель. Если он себя не обманывает насчет конечных целей.
А Роберт искал жену. Или бывшую жену, неважно. Он искал женщину, которую считал своей. Юджин думал, представляет ли напарник, насколько разные у них двоих задачи, и как Боб себя поведет, если они настигнут контрольную группу.
— Роберт, я должен тебе кое-что рассказать.
— Насчет этого, как его, Лиса? Проехали, я не обижаюсь…
— Помолчи и выслушай! — Ковальский включил ближний свет. Внезапно начало стремительно темнеть, и он даже задрал глаза к солнцу: не затмение ли? Первый же влажный порыв ветра ударил с такой силой, что машина вильнула. — Насчет твоей супруги. Я должен был поделиться с тобой еще в Берлине… Помнишь, я рассказывал о животных-перципиентах? Примерно год назад произошел один случай, о котором знали кроме меня лишь два человека. Я не имею права тебе всё подробно раскрывать, постарайся поверить на слово. Дело в том, что животные разделены на небольшие группы, каждая из которых помещается в строго определенные, отличные от других, условия. Кормят их одинаково, но каждая такая группа испытывает специфические воздействия на мозг и нервную систему в целом.
— Вы пичкали их дурью?
— Нет, ни в коем случае… — не мог же он открыть этому рокеру, что находится внутри датчиков Сноу! — Просто поверь, мне нет смысла тебя обманывать. Это не дурь, как ты выразился, а ступенчатая программа стимуляции интеллекта. Так вот, мы сумели запустить очень грубый прибор, повторяющий воздействия на рецепторов природной аномалии, к которой мы сейчас едем, — Юджин подождал, пока эффект от сказанных слов дойдет до сознания Кона.
— Елы-палы… Ты хочешь сказать… А каким боком тут Инка?
— Погоди, всё по порядку! — Юджин запустил стеклоочистители. Левый скреб впустую, а правый совсем не работал. Несколько огромных капель с гулким звуком шмякнулись в лобовое стекло. — Так вот, прибор работает со значительной погрешностью. Мой шеф сравнивает наши попытки с попытками дилетантов на слух повторить звучание джазового оркестра. Основа сходная, но мелодия всякий раз звучит иначе, и мы никак не можем ухватить суть. Мы построили схему, кое-как воспроизводящую мелодию, но когда ее включили, из двух десятков рецепторов на планете отреагировали лишь трое, и то крайне вяло. Не переживай, твоя супруга не в их числе. Тогда мы поняли, что у рецепторов в мозгу существует идеальный камертон, отличающий фальшь от верного звучания. Мы вернулись к крысам и обезьянам.
— Вы занимались зомбированием…
— Боб, зомбированием занимались ваши коммунисты. А мы пытались понять, что отличает два десятка людей от прочего населения земного шара.
— Зачем? Кому всё это могло пригодиться?
— Дьявол, наверное, из меня плохой оратор. Последнюю сотню лет люди бьются, чтобы раскрыть тайну внеречевой коммуникации, но не продвинулись дальше отгадывания пары игральных карт сквозь свинцовую трубку или передачи простейших фраз. И даже в самых успешных сериях верные ответы так называемых экстрасенсов приближались максимум к тридцати процентам. При этом речь шла о передаче чисто конкретных понятий — свет, тепло, круг, квадрат… Но то, что у гомо сапиенса называется неким волшебством, аномалией, в полной мере присуще прочим теплокровным.
Вдумайся, что произошло за последние тысячелетия. Развился разум, склонный к бесконечной критике, к скептическому анализу, не оставляющий места для сверхчувственного. Анализ общежития породил то, что мы называем нравственностью: гибкий, личный для каждого свод правил. Но человеку этого оказалось мало. Он облек правила в жесткие рамки и обозвал это этикой. Замечательно, правда? Эти две так называемые философские категории, как ни странно, только нарастили забор между человеком и природой. Становится модным отгораживать себя от природы, с глупой гордостью упирая на различия между человеком и любыми другими видами. При этом сравнения всегда не в пользу животного мира. А что в результате? Самые передовые гуманистические манифесты заканчиваются разбоем. На какую свалку следует выкинуть великую германскую философию, скажи мне, Боб, если она завершилась мировой войной и Холокостом? И покажите мне вид в природе, что занимался бы подобным самоистреблением!
— Женя, ты не уговоришь мир следовать Библии!
— Мое ремесло, к счастью, не моральные проповеди, а биофизика и биохимия. Не перебивай, тогда я закончу. Так вот, мы повторяли опыты тысячи раз, компьютер ежесуточно вносил изменения в работу… э-э-э… стационарного датчика, но обезьяны не реагировали. Мы отталкивались оттого, что животные более чувствительны, и есть шанс найти характеристики поля, соответствующие их восприятию. Однажды ночью в лаборатории второго отдела дежурил мой аспирант из университета. Неплохой парень, но у него были проблемы из-за алкоголя. Поэтому сначала мы списали случившееся на его неадекватное поведение. Около часа ночи лаборант покинул корпус и какое-то время находился на крыше, там у нас имеется специальная беседка для отдыха. Он не имел права оставлять пост, но, скорее всего, ему стало плохо от спиртного… уже неважно. Впоследствии он уверял меня, что минут на пять отошел в туалет. Так вот, когда он вернулся, в одной из клеток дымились провода, питавшие реле поилки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126