Северин лентяйничал и грелся у огня – ему, как обычно, никто ничего не приказал и не заставил сделать: захочешь, сам поможешь. А вот Беовульф и угрюмый ют занимались неким священнодействием.Хенгест, самый нелюдимый и неразговорчивый из дружины Беовульфа, по мнению Северина, в прежней жизни был или жрецом, или учеником годи – недаром у него на груди, подле сердца, в коем, по мнению варваров, обитает человеческая душа, была заметна плохо сведенная татуировка: сплетение рун, символизирующих Мировое Древо, змея Ёрмунганда и силу богов Асгарда.Настолько значительные символы обычный человек носить не вправе, только посвященный в таинства языческих верований.Беовульф как военный вождь был обязан принимать участие в ритуалах – если ты вожак, значит на тебе лежит печать богов. Риксы и дуксы хорошо знакомых картулярию франков никогда не пренебрегали жреческими обязанностями – Северин не раз видел, как Хловис или его приближенные закалывали жертвенных быков и обрызгивали их кровью истуканов в Суасоне и Реймсе.Ничего похожего Северин прежде не видывал. Хенгест с Беовульфом разделись догола, не обращая внимания на ветер и жгуче-холодную воду омылись в набегающих волнах Германского моря, затем ют достал из небольшого кожаного мешочка оправленный в серебро медвежий коготь и начал проводить по песку черту вокруг стоянки.Беовульф шел за ним с факелом, загодя сделанным из толстой сосновой ветки и тряпицы, пропитанной маслом, освящая пламенем Доннара незримую преграду и глухо бормоча висы на некоем древнем, рыкающем и свирепом наречии – в каждом звуке ощущалась необоримая первобытная сила, яростная и грозная, сила, коей были напитаны великие племена, некогда вышедшие из Скандзы…Язычки факельного огня постепенно изменяли цвет с обычного бледно-оранжевого на алый, затем на багрово-фиолетовый, а потом и вовсе черный.Черный огонь, да – картулярий не мог его видеть, но твердо знал: пламя не угасло, оно дает тепло и свет, только этот свет неразличим для обычного человеческого зрения, – однако любая тварь из иных миров ослепнет, узрев такой огонь.Заклятия Беовульфа превратили пламя Доннара в нечто иное, в сгусток energia sacra, священной искры, появившейся вместе с сотворением мира.Северин вновь почувствовал дрожь – но не от холода, а от прямого столкновения с силой, о которой он имел лишь отрывочные знания: пламя факела, как оказалось, было вовсе не черным, а невидимым – проникающим повсюду, пронизывающим своими корпускулами песок, камни, лодку, людей, одежду…«Ересь, – решительно подумал картулярий. – Откуда у них, дикарей и язычников, может взяться частица… Частица того самого огня… Боже, вразуми!»Все кончилось внезапно. Беовульф отбросил факел в костер, Хенгест выпрямился, сжал в кулаке черно-коричневый коготь и молча пошел одеваться.– От костра не отходите, – устало сказал Беовульф. – Что бы ни случилось, здесь нас никто не потревожит – ни боги, ни чудовища. До рассвета нас защищает Скандза – ее мощь, доселе пронизывающая смертный мир…
* * *
Если бы нынешним вечером посторонний человек прошелся по широкой песчаной полосе, тянущейся между скальной стеной и морем, он не заметил бы ничего особенного.Дюны, каменные столбы и валуны, подгнивающие водоросли и тина, редкие рыбьи тушки, выброшенные волнами на берег, скелет тюленя, давным-давно погибшего на мелководье. И ни души, только нахохлившиеся чайки, устроившиеся на ночлег в расселинах гранитного карниза.Разве что могучий жрец, знающийся с волшебной силой, или опытная ведьма различили бы смутные тени, укрытые бесплотным куполом, и тусклые отблески костра – скорее белесые призрачные искорки, чем языки настоящего пламени.Но Беовульф и Северин, как, впрочем, и остальные, прекрасно видели все, что происходит вокруг. Солнце кануло за Край Мира, ало-кровавый закат отгорел, заместившись сиянием крупных, холодных звезд и «Молочной реки», истекающей из грудей олимпийской богини Геры.У военного вождя, впрочем, было свое мнение на этот счет – там, в далеких небесах, простерся Звездный мост, по которому великие воины входят в Вальхаллу. Вечно-то ромеи всякие глупости выдумают!Ужин приготовили знатный – припасов не жалели, поскольку было ясно, что цель достигнута: долгий переход от Лугдуна по рекам и морю закончен, а в Даннмёрке голодным не останешься.Хререк уверял, будто Золотой бург совсем рядом: если на рассвете выйти пешком, как раз к полудню окажешься у ворот города конунга Хродгара.Объевшийся горячей мясной похлебкой Северин начал задремывать – постоянное напряжение последних дней исчезло, как всегда бывает в конце долгого пути, не хотелось ни разговаривать, ни слушать бесконечные байки гаута. Спать, спать.Ночь впереди долгая, а утром придется на своих двоих тащиться в этот проклятущий Хеорот…Пес Фенрир громко, с привизгом, зевнул, мордой отбросил потертое меховое одеяло, в которое закутался Северин, покрутился, пытаясь устроиться поудобнее, и улегся рядом с человеком.В ногах ромейская собака спать отказывалась, полагая себя таким же дружинником, как и все остальные. Разве что бессловесным. Картулярий шепотом ругнулся, но отгонять пса не стал – с Фенриром спокойнее, не зря ведь Беовульф и Хенгест призывали Силу Скандзы. Выходит, на побережье есть чего опасаться?Ариарих с Витимером и Хререком по привычке забрались в ладью и тотчас огласили окрестности дружным храпом. Один лишь Алатей-ант, вставший на ночную стражу, расположился возле огня, подбрасывал полешки и задумчиво строгал ножом корявую ветку сосны, вырезая фигурку лошади. К полуночи сморило и его – только что сидел, глядя на мерцающие угольки, а теперь уронил голову на грудь…Фенрир безбожно вертелся во сне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100