Видать, особое дитя было, чему затем подтверждений нашлось немало.Рассудок у Арегунды изначально был иной, не как у всех людей. Дитем с цветами и травами разговаривала. Когда подросла – могла взбешенного пса утихомирить или волка отогнать, норовистый взрослый бык за девочкой шел, ровно щенок. Как у Арегунды месячные крови начались, все в роду, а прежде всех сам Атанагильд, поняли – ведьма она.Есть ведьмы плохие, галиурунны, от недоброго семени Локи, а есть ведьмы, рожденные от семени ванов, владык Ванахейма. Думает Атанагильд, что первая жена его с ваном сошлась, Атанагильдово обличье на себя надевшим.Не иначе, Фрейр это был. Оттого жена от любви к богу и зачахла, не мог ей обычный человек Фрейра заменить. Атанагильд на Фрейра не сердится, хотя теперь, по раздумью, неверную жену конями бы разметал. Но как случилось, так и случилось. Главное – семя божественное в роду посеяно…Ремигий терпел-терпел, знал, что перебивать хозяина нехорошо. Не выдержал, прервал размеренную речь деда.– Что же ты с Арегундой сделал? У вашего народа принято любую женщину, которую ведьмой считают, прочь изгонять.– Дочь моя сама ушла, ее никто не гнал, – ответил старейшина рода. – Решила, что ей лучше в лесу жить и там говорить с богами. Рощу насадила, дубки подросли уже…«Очень интересно, – подумал Ремигий. – Старику, наверное, лет семьдесят, впервые женился он в пятнадцать-семнадцать, значит Арегунде должно быть не меньше пятидесяти, дуб растет медленно, появилась небольшая рощица… Ох, гордыня, моя гордыня! К этим людям нельзя применять категории, принятые в Риме, все может оказаться совсем не так, варвары непредсказуемы, от них можно ждать любых сюрпризов, самых неожиданных…»…Когда гостей уложили спать в отдельном закуте, поближе к очагу, вольготно развалившийся на соседней лавке Эрзарих протянул руку, тронул пальцем епископа за плечо, а когда Ремигий обернулся, низко прошептал:– Никогда раньше не видел такого старого человека, как Атанагильд. Точно говорю, Ваны его семейство и самого Атанагильда дарами не обходят.– Да, он старый, но не дряхлый, – сквозь дрему проворчал Ремигий.– Другой через сто шесть прожитых зим одряхлел бы, – согласился лангобард. – Но не он. Доселе род крепкой рукой держит…Сто шесть зим? Епископ аж приподнялся на ложе. Конечно, как сам не догадался! Старик, сидевший по правую руку от вождя рода за трапезой, – его родной сын.А мальчишка Сигисбарн – наверняка правнук или даже праправнук, если вспомнить о том, что варвары очень рано женятся, поколения меняются каждые пятнадцать-шестнадцать лет! Просто у них понятия «сын» и внук» очень размыты, сыном может называться и сын сына…«Как же мало я знаю о них, – сокрушенно подумал Ремигий. – Не внял Господнему поучению: „будьте, как дети…". Ибо варвары есть дети Его, отошедшие от семейного очага, но готовые по отеческому зову к нему вернуться…»
* * *
Ремигий никогда не ходил на капища, деревянные статуи богов в Суасоне игнорировал – будто их и вовсе нет, – а германских «ведьм» всерьез не принимал и боязни варваров не разделял: что такого страшного может сотворить женщина-травница?Яд? Чепуха, франки и иные варвары ядами не пользовались – здесь не римский сенат. Споры решаются правом меча, никаких интриг. В деревнях было еще проще – покуситься на старейшину, на мужа, на брата – немыслимо! Такое никому в голову и прийти не может, поскольку каждая живая жизнь в роду – драгоценна, ибо от нее следующая жизнь народится, и род не сгинет!Ведьмы всегда были отверженными, причем считалось, что способностями к колдовству обладают только женщины. Жрецами, наоборот, могли стать исключительно мужчины, но жреческая волшба – это совсем другое, сила годи от богов истекает, значит и опасаться нечего.От ведьм одна вредоносность да беспокойство, однако если ведьму умилостивить, от нее можно получить исцеляющие безнадежные раны снадобья, любовные зелья, утраивающие мужскую силу, или воинский напиток, ввергающий в священную ярость.Ведьма может отказать в помощи, если человек ей не глянется, другому же даст все, что просит, и не возьмет подношений – своенравны они…Сигисбарн провел Ремигия и лангобарда через лес, указал направление – туда, мол, идите, – а сам остался ждать. Незачем воину без дела к ведьме ходить, да и по делу не всякий раз следует беспокоить Арегунду.Епископ пошел больше из интереса, чем надеясь на помощь, хотя прекрасно знал из римской и эллинской литературы, что у некоторых женщин встречаются способности, отличающие их от других людей. Достаточно вспомнить сивилл Греции или весталок, не говоря уж о знаменитой Кассандре.Всякое может быть, вдруг Арегунда и впрямь способна проникать взглядом в мир невидимый – не зря же Атанагильд назвал ее вельвой, пророчицей? Другой вопрос, из какого источника она черпает свои знания – тут надо быть предельно осторожным, особенно христианину, оглянуться не успеешь, как погубишь душу…Изначально Ремигий полагал, что встретит согбенную старицу, полностью отвечающую представлениям варваров о безобразных ведьмах, обитающих в глухих чащобах и на болотах. Необычности начались уже на подходе к дому Арегунды: жила она в широкой лощине меж двух лесистых холмов, на ручье, сама же лощина и впрямь поросла не привычными для Арденн темными елями, а крепенькими дубами, уже достигшими высоты в два человеческих роста. Лет через сто здесь будет огромная роща священных деревьев.– Странность какая, – ворчал Эрзарих, не снимавший ладони с рукояти меча. Как любой воин, колдовства он страшился и этого не скрывал: такой страх не позорен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100