— Настоящий чужак.— Именно! Чужой абсолютно иномирен и бесчеловечен, не познаваем. Мы можем исследовать его анатомию, физиологию, но не психику. Человек никогда не поймет, как думает Чужой, о чем, что лежит в основе его сознания? Как он воспринимает мир? Полагать, что он просто животное, уже нельзя. Это цивилизация. Чужая цивилизация. Думаю, вы можете ощутить разницу между понятиями «чужой» и «иной»? «Иное» можно понять, «иное» экзотично, но не опасно. А когда мы сталкиваемся с «чужим», да еще и несущим на себе тотальный ужас в виде угрозы не только извне, но и изнутри, мы должны понять: с ним лучше вообще не сталкиваться. Пусть живет сам по себе. Я заблуждался. Чужие нам не конкуренты. Они существа параллельной реальности. Им нет дела до людей.— Скажете тоже, — вмешался доктор Логинов. — По-моему, все как раз наоборот. Универсальный убийца…— Стереотип! — рьяно возразил Гильгоф. — Во всех случаях контакта людей и Чужих мы первыми задевали их. Согласитесь, мы ничего не знаем о среде их обитания, происхождении, цивилизации. Что для нас цивилизация? Компьютеры, города, Шекспир, Аристотель и картофель фри. Вдруг, с точки зрения Чужого, ничего из вышеперечисленного не имеет никакого значения? Он просто не понимает нас, как мы не можем понять его. Я склонен предполагать, что обе известных разновидности Чужих — как темные, которых мы называем хищниками, так и светлоокрашенные, найденные на Ахеронте и улетевшие неизвестно куда, — суть две расы разумного вида, два разных сообщества. Мы не можем представить, что творится в их головах, обращаем внимание только на внешние проявления — паразитизм, плотоядность, стремление к бесконтрольному размножению. Кто знает, вдруг тварь, находящаяся внизу, сейчас сидит в уголке и сочиняет нечто равное, а то и превосходящее по значению речи Сократа? Нечего улыбаться, господа! Человек доселе не сталкивался с нематериальной цивилизацией, владеющей только лишь мыслью. Мы даже представить себе такого не можем! Можно упомянуть слабое подобие, знакомое каждому, — дельфины у нас на Земле. Сейчас никто не спорит — они разумны. Но человек по сей день не может установить с ними контакт, понять суть их мыслительных процессов. Для нас дельфин остается просто большим морским млекопитающим. Чужим. Только Чужим привычным, не кусающимся и приятно выглядящим. Дельфин — точно такой же Чужой. Чуждость проявляется не во внешнем облике, количестве когтей, зубов или щупалец. Она кроется в голове. — Гильгоф постучал себя указательным пальцем по лбу. — В мозгах. В химических процессах, происходящих в нейронах!— Вы, доктор, — после некоторого молчания сказал лейтенант, — достаточно точно выразили мои чувства. Кстати, извините за несдержанность там, внизу… Когда Чужой меня схватил, я подумал, что лучше очутиться в когтях тифа. Тигр объясним. А этот — нет.— Чужой не убил вас, — кивнул Гильгоф, посматривая на лейтенанта поверх очков. — Вы стали его заложником. Первый случай в истории, когда эта зверюга не приканчивает попавшегося ей человека.— Кстати, я понял кое-что из реплик Чужого, — как бы невзначай сказал Бишоп. — Чужой сказал, что боится. Очень сильно боится.— Его страх можно оправдать, — подтвердил ученый. — Как бы вы себя повели, будучи оторванными от привычного мира, знакомой обстановки, общения с себе подобными, оказавшись в окружении тварей, которые ставят над вами непонятные эксперименты, тычут в морду оружием или стремятся убить при первой же возможности? Знаете медицинскую статистику? Дети, рожденные в дальних колониях, более подвержены стрессам и предрасположены к психическим заболеваниям. Действует генетическая память — память о своей планете… Вообще, о своем . Этот зверь сейчас пребывает в самой что ни на есть чужой обстановке. Мы для него — чужие. Не менее страшные, чем он для нас. Мне его жалко. Я могу его жалеть, а вот понять… Никак.— Кажется, я начала осознавать, что натворили американцы, — вдруг произнесла Маша, едва только не хватаясь за голову. — Попробуем представить себя на месте Чужого. Я — ксенобиолог М. В. Семцова — в ином мире, среди непонятных существ, засадивших меня в клетку. Сидевших в соседних клетках собратьев-людей увозят неизвестно куда. Потом в вольере ставят телевизор, где появляется изображение человека, к которому я испытываю доверие. Этот фантом, играя на моей вере, начинает приказывать, что и как мне делать. До определенного момента я слушаюсь — пусть это не человек, а только его подобие, но чисто подсознательно я тянусь к нему. Когда же начинаю понимать, что меня обманули… Ясно, какие чувства могут проснуться? И чем они вызваны? Чужое окружение, обман, полнейшее разочарование. Что остается делать?— Продать свою жизнь подороже, — отозвался Казаков.— Если Чужой, а вернее, все те животные, которые находились на этой базе, — Гильгоф побледнел, и Маша решила, что он сейчас упадет в обморок, — будут действовать по изложенной Марией Викторовной схеме, то… Не завидую людям, в руках которых оказались животные. Да вы понимаете, на какое сомнительное открытие мы сейчас набрели? Как американцы сами не додумались?— У янки на первом месте безоговорочный практицизм, — растягивая слова, произнес Эккарт. — Вы, русские, больше думаете о душе. Да и каждый немец сентиментален. Сотрудники американской лаборатории видели одно: нажимаешь на кнопку — Чужой слушается. Остальное не имеет значения. Никто из них не сомневался в том, что такое поведение животных может продолжаться до бесконечности. Американцы не углублялись в недра психологии разумного существа, полагая, что Чужой — только зверь с высокоразвитыми рефлексами и инстинктами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121