Она снова потянулась, наслаждаясь каждым движением, а потом села, сбросив тонкое одеяло. Пора вставать, какой бы сейчас ни был час. И она просто умирает с голода!Дверь слева с тихим вздохом открылась.— Доброе утро, красавица!Она вздрогнула, а потом улыбнулась долговязому медику.— Вилт! Ты всегда пугаешь своих пациентов, когда они едва успели проснуться?— Так разумнее, — ответил он, беря ее руку и начиная снимать мягкий бинт. — Если они близки к инфаркту, лучше пусть это случится здесь, где о них будет кому позаботиться.— Это кто же о них сможет позаботиться? — удивленно спросила она, и он рассмеялся, складывая бинты в лоток.— Давай-давай, показывай себя с самой плохой стороны. Только не забывай, кто здесь проводит прививки. Рука выглядит прекрасно. Чертовский ожог — никогда ничего подобного не видел: с внутренней стороны, между запястьем и локтем. — Он покачал головой. — Как это ты умудрилась?Она ответила, глядя ему прямо в глаза:— Бросила огненный шар.— Да неужели? Ну, тогда тебе повезло, что ты не осталась без пальцев. В следующий раз лучше надень перчатку.— Если Богиня будет благосклонна, то следующего раза не будет.— Ну, тебе виднее. Как горло?— В порядке.Вилт с напускной суровостью покачал головой.— Думаешь, я поверю тебе на слово? Открывай-ка рот, красавица. И даже не думай кусаться.Она неохотно подчинилась. Вилт провел тщательный и, как она заподозрила, намеренно неспешный осмотр, потом хмыкнул и отошел от постели.— Выглядит неплохо. Но на всякий случай в следующую пару дней береги голос.— Пусть за меня говорит капитан, — подсказала она выход.Он снова рассмеялся.— Он так и так это сделает. Я знаю Шана с тех пор, как пришел на корабль учеником медика, а он был тогда не старше Горди. И все это время он говорит без умолку. Наверное, даже родился разговаривающим. Его мать была лингвист, так что этим все, наверное, и объясняется. Гены, знаешь ли, — глубокомысленно пояснил он, и Присцилла негромко рассмеялась. Он отступил еще дальше, резко отбросив шутливость. — Ладно, красавица, а теперь слушай внимательно. За то время, которое прошло с момента твоего отлета в увольнение и возвращения на корабль, ты ухитрилась потерять одну десятую веса тела. На кухню отправлены специальные меню, составленные лично для тебя. Ты будешь съедать все, что тебе подадут, пока не восстановишь вес. И чтобы ты не вздумала жульничать, мы тебя будем взвешивать в начале каждого твоего дежурства. — Он посмотрел на часы. — Вкусный и высококалорийный завтрак будет здесь через три минуты. После того как ты съешь все, что будет стоять на подносе, можешь воспользоваться освежителем — он в коридоре напротив. Лина приготовила там для тебя чистую одежду. Вопросы есть?— Нет.— Великолепно. — Он легонько хлопнул ее по плечу и ухмыльнулся. — Увидимся позже.— Вилт!— Да?— Горди в порядке?Он фыркнул.— Этот парень? Встал уже давно. Потребовал, чтобы его пустили посмотреть на тебя. Лина увела его помогать в библиотеке любимцев. Сказала, что ты зайдешь за ним туда, когда проснешься.— Хорошо, так я и сделаю.— Прежде чем хоть что-то делать, ты позавтракаешь. Ага! — Он торжествующе посторонился, пропуская санитара с сервировочным столиком. — Ну, приятного аппетита!Присцилла вышла из-под потока сушки, причесала пальцами непослушные кудри и хмуро посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее учителей всегда тревожила ее худоба: они говорили, что ее тело — вместилище Неясыти — недостаточно сильное, чтобы выдержать работу серьезных заклинаний.Зеркало свидетельствовало о том, что они были правы. Потеря четырнадцати фунтов означала торчащие ребра и острые бедра, обтянутые кожей кости пясти и запавшие ключицы. Она обхватила ладонью грудь и вздохнула. Вид у нее, как у жертвы катастрофы. Резко отвернувшись от зеркала, она залезла в шкафчик.Свежая одежда оказалась неожиданно высокого качества. Присцилла не могла понять, где Лина могла найти такие вещи: у них был такой вид, словно их сшили вручную по мерке, а не покупали на складе. Изумленно она развернула шелковистую рубашку, заметив, что воротник у нее пышный и широкие гофрированные рукава, собраны на узком манжете с рюшем. Ее цвет был переливчато-розовым. Мягкие брюки приглушенного синего цвета. Бархат? Она осторожно провела рукой по ворсистой ткани. Брюки немного расширялись ниже колена и доходили точно до подъема новых черных ботинок. Она продела в пояс кожаный ремень, застегивавшийся на пряжку из розоватого агата, и снова повернулась к зеркалу.— Тоделм! — прошептала она, прикоснувшись к воротнику, который обрамил ее лицо и отбросил на щеки теплый цвет румянца.Лина приготовила ей костюм, который мог бы надеть глава лиадийского семейства, направляющийся по официальным делам.Она неуверенно подошла к зеркалу и приложила к стеклу палец, чтобы проследить черты своего лица: тонкие брови, прямой нос, удивительные скулы, упрямый подбородок, пухлые губы — а вокруг них ореол спутанных иссиня-черных кудрей, оттененных с обеих сторон изящным изгибом платиновых колец, вдетых в уши.— Присцилла Мендоса, — вслух сказала она.На одной руке блестел данный на время аметист — и это было неправильно. Она не мастер-купец. Но она и не изгой.Она заглянула в фиолетовые глубины, размышляя над этой новой идеей.«Неясыть вернулась к Матери».Это — истина.И что означает эта истина через десять лет, через две дюжины миров — неужели смерть? Что значит эта истина здесь, в том месте, которое сердце Присциллы назвало домом, где ее окружают друзья, наполняет сила, которую она считала ушедшей?Старый поверенный неизменно называл ее «леди Мендоса», обращаясь к ней с величайшим уважением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96