— Энтранзиа волекта, шатрез, — рассеянно пробормотал он, глядя то на пульт, то на навигационный комплекс.Мири прошла к столу для карт. Стараясь не дотронуться до молчащей омнихоры и гитары, она поставила на столешницу сыр.— Как я могу, — вопросила она, доставая нож, — выучить высокий лиадийский, если ты упорно отвечаешь мне на низком?— А я так делаю? Наверное, у меня проблемы с акцентом.Она подняла брови.— Похоже, у тебя вот-вот испортится настроение, друг.Он откинулся назад, скользя пальцами по пульту и глядя на комплекс.— Обычно меня считают выдержанным, — тихо сказал он. — Но, конечно, меня еще ни разу не испытывали в таких суровых условиях.Она рассмеялась и отрезала себе кусок сыра.— Испортится, и еще как. Сарказм! Я не виновата, если ты забыл свой родной язык.Он ввел еще две поправки и встал из-за пульта, а потом перешел к столу. Она отхватила кусок сыра и протянула его на кончике ножа. Вал Кон взял сыр и сел на скамью рядом с омнихорой, поставив одну ногу на сиденье.— Спасибо.— Не за что. — Она отрезала кусок и себе и уселась верхом на вторую скамью. — А что ты тогда сказал?Он выгнул бровь.— Разве корни так различаются?— О, «большой привет» я поняла, но там было еще слово — ша…— Шатрез, — пробормотал он, откусывая сыр.— Правильно. Что это значит?Он закрыл глаза и чуть нахмурился. А когда снова открыл, то тихо вздохнул.— Песня сердца? — Он покачал головой. — Не совсем то, но похоже.Она моргнула и поменяла тему разговора.— На скольких языках ты говоришь?Он доел сыр и отряхнул руки.— На том же уровне, на каком я владею земным, — на пяти. Я знаю еще десять настолько, чтобы попросить еду и ночлег. И лиадийский. И торговый.— Так много? — Она покачала головой. — И на земном ты говоришь лучше, чем большинство тех, для кого он родной. Только немного странно, что у тебя нет акцента.Он переменил положение, потянулся за гитарой и начал возиться с торчащими наверху колками.— Когда-то у меня был акцент, — пробормотал он, поворачивая колок и дергая струну. — Но когда меня отправили… в командировку… то сочли, что было бы неразумно, если бы я говорил на земном с лиадийским акцентом.— О! — Она перевела дыхание. — Мой друг, тебе следовало бы бросить твою работу.— Я над этим думаю.— А о чем тут думать?— Как это сделать.Он дернул очередную струну. Дзынь! Она изумленно воззрилась на него.— Скажи им, что с тебя хватит, что командировка закончена и ты хочешь снова стать разведчиком. Можешь добавить «пожалуйста».Блямс!Он покачал головой, прислушиваясь к вибрирующей струне.— Они ни за что на это не согласятся. Я прожил слишком долго, узнал слишком много, до слишком многого додумался сам.Буме!— Тебя убьют?Мири явно в это не поверила, и он особенно оценил то, что она постаралась, чтобы ее голос прозвучал совершенно прозаично.Он быстро провел пальцами по струнам у порожка и поморщился от получившейся какофонии. Перед его мысленным взором бежали цифры: ему не следовало вести этот разговор, ему вообще не надо было помогать Мири, он напрасно за ней вернулся… Казалось, цифры пытались сказать ему именно это. И теперь он расплатится своей жизнью. Он попытался не обращать на цифры внимания. ВВЗ составляла 0,08.— Вал Кон!Он поднял голову, удерживая гитару на коленях за хрупкий гриф. Цифры бежали все быстрее, переключаясь с одного Контура на другой, так быстро, что он почти не успевал за ними следить.Смерть и опасность. Позор и смерть. Бесчестие и уничтожение…Его мышцы напрягались, дыхание учащалось — а цифры все бежали.— Вал Кон!В ее голосе звучала все большая тревога.Он помотал головой, с трудом подбирая слова.— Скорее всего, меня убьют, — выдавил он из себя, завороженно наблюдая, как цифры вспыхивают, бегут обратно и снова вспыхивают, подсчитывая падающие шансы на то, что он проживет месяц, неделю… — Хотя мой Клан действительно силен, что несколько снижает… — Ему было трудно дышать. Казалось, он слышит себя откуда-то со стороны, а в нем самом, там, где была истина, где был ОН, он ощущал жар и потребность спрятаться. — …Вероятность того, что меня убьют открыто.У него пересохло во рту. Шум в ушах усиливал удары сердца, колотившегося о почти опустевшие легкие.Он крепче сжал гитару и встретился взглядом с Мири.— Они не захотят конфликта… конфликта с Кланом Корвал. Так что… вероятно… меня просто…Он обильно потел, но руки у него были ледяными.— Просто?… — переспросила она едва слышным шепотом.— Просто сотрут… а телу дадут вернуться домой.Воздух был слишком горячим и слишком разреженным, но только для него, а не для Мири. Ему необходимо было убежать от нее… уйти… УЙТИ! ПОСМОТРИ НА ЦИФРЫ!Трр-рах! Гриф гитары раскололся у него в руке, и он отскочил назад, роняя гитару и ловя ртом воздух. Он искал выход. Рубашка душила его, а перед ним злобно горели цифры: он мертв, мертв, нулевой шанс на выживание. Он изо всех сил ухватился за стену, чтобы не упасть.— Нет! Нет! Не здесь! Черт подери, не здесь!«Я не умру здесь. Я выберусь…»— Вал Кон!Отчаянный крик пробился сквозь его панику, на секунду разорвав путы ужаса. Это имя показалось ему таким надежным: Вал Кон. На самом деле — Вал Кон йос-Фелиум Разведчик, Художник Преходящего, Убийца Старейшего Дракона, Весеннего Помета Фермера Зеленодрева из Логова Копьеделов Клана Средней Реки… и откуда-то ее голос добавил: «Крепкий Парень!»Он рыдал и держался. А потом вдруг обнаружил, что задыхается, прижавшись к прочной каменной стене. В нескольких шагах от него с протянутыми руками и страхом в глазах стояла Мири. Он постепенно выровнял дыхание и заставил себя успокоиться, чувствуя, как воздух охлаждает его, а руки начинают согреваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91