Как случилось, что Герберт Алан Костелло получил увечье от члена моего Клана?— После того как ваш брат отпустил меня, Т"карэ, я очень быстро прошел по переходу, запечатал внутреннюю дверь и дал сигнал, что я снаружи. Я ощутил вибрацию включенного двигателя, и в то же мгновение услышал, как какое-то создание кричит на торговом. Слова были такие: «Эй, ты!» Я не понял, что они адресованы мне, пока эта личность, которая зовется Герберт Алан Костелло, не положила руку мне на плечо.При воспоминании об этом Наблюдатель не сдержал дрожи отвращения. Точильщик сделал ему знак продолжать.— Он спросил меня, куда улетели ваш брат и его спутница, и, когда я не ответил, он произнес слова, которые показались мне угрожающими. Он сказал, что если я не отвечу, куда делись эти двое, то есть способы заставить меня это сказать. В тот момент я был выведен из равновесия моей неспособностью оценить по достоинству вашего возвышенного брата, и когда Герберт Алан Костелло произнес эти слова и поднес пальцы к моему лицу, я его укусил. — Наблюдатель понурил голову. — Вот что случилось, Т"карэ. Мне стыдно.— Как и должно быть. Теперь ты явишься к своему родичу Эксперту и ознакомишь его с моим желанием, чтобы ты служил ему так, как он пожелает. Также подумай над тем, что я тебе сказал, а я подумаю над тем, что сказал мне ты. О твоем наказании мы поговорим в другой раз.— Да, Т"карэ.Она нашла Вал Кона в атриуме: он лежал на животе на газоне с упругой голубой травой, положив подбородок на сложенные руки. Если он и услышал ее шаги, то не подал виду.Глядя на него сверху вниз, Мири подумала, не перерезать ли ей себе горло, однако отвергла этот выход как трусливый. Она уселась рядом с ним так, чтобы он мог увидеть ее, если пожелает повернуть голову.Он не пожелал.Мири ущипнула себя, проверяя, действительно ли она здесь, и облизала губы.— Меня глубоко огорчает то, что я причинила тебе огорчение, — начала она на спотыкающемся высоком лиадийском. — И мне больно, что я навлекла на себя твое неудовольствие. Испытывая потребность сказать то, что я считала важным, я тебя ранила. То, что мной руководили самые высокие побуждения, меня не оправдывает. — Она глубоко вздохнула и быстро добавила на земном: — Я — мерзкая хамка.У него задрожали плечи, и он повернулся к ней.— Мири…— Эй, я действительно прошу прощения! Но, знаешь, ты должен делать на меня скидку. Я не ожидала, что ты на это купишься. Меня как снежком ударило…Он уже открыто смеялся.— Мири, как ты можешь говорить такие нелепости?— Я тренируюсь, — серьезно ответила ему она. — Ежедневно. Даже когда неважно себя чувствую. — Она протянула ему кружку. — Вот твое вино.Он не стал его брать, хотя и перевернулся, чтобы сесть лицом к ней, так же скрестив ноги и положив руки на колени.— Лиз действительно сказала, что ты слишком мало опасаешься красоты.— Ага, ну она хотя бы не сказала тебе, что я — девочка хорошая, — проговорила она, хмуро глядя на кружку.— Скорее всего решила, что это я и сам пойму.Она быстро бросила взгляд на него лицо, но так и не смогла прочесть его выражения.— Ну вот, теперь ты действительно надо мной смеешься.— Правда? Земной язык плохо приспособлен для комплиментов.— Не то что лиадийский, — согласилась она, — в котором вообще невозможно составить фразу.— Высокий язык бывает негибким, — задумчиво признал он. — Но это потому, что его предназначение очень сходно с земным: передавать информацию, решать торговые и технические вопросы, держать других на расстоянии. Низкий язык существует для того, чтобы выражать чувства, отношения — человеческие вещи. Большая часть смысла содержится в интонации: похоже на то, как работают педали на омнихоре. Это для того, чтобы использовать слова более эффективно.— Похоже, учить его нелегко.— Учится он легче, чем объясняется, по-моему. Это обнаружила Энн. Кажется, именно поэтому она так и не закончила свою вторую грамматику.Мири пошевелилась, досадуя на то, что держит кружку.— У Точильщика в библиотеке есть ее книга о высоком лиадийском. Я подумала, что выучу язык как следует, раз мне надо убить почти три недели.Он внимательно посмотрел на нее.— Значит, ты отправишься к своей семье?— У меня нет… О! Ты имел в виду тот Клан — Как-его-там. — Она покачала головой. — Они мне не семья.— Эроб — твой Клан, Мири. Я уверен, что они горды были бы узнать о существовании такого отпрыска, как ты.— Ну, не знаю, с чего бы, — озадаченно ответила она. — Явилась бы я к ним, как черт к монаху.Вал Кон поднял бровь:— Прости, не понял?— Вот видишь? А нас даже познакомили.Он покачал головой и нахмурился.— Ты — дочь Клана, отважная и сильная, с быстрым восприятием и мышлением. Я не знаю Дома, который был бы настолько богат людьми, чтобы отвернуться от тебя. Ты была бы для Эроба ценным приобретением. Они радостно приняли бы тебя, и ты получила бы права, причитающиеся тебе по рождению.— Об этом речи не идет, — заявила Мири. — Я их не знаю, и они меня не знают. Я определенно не обратилась бы к ним, окажись я в беде. Уж скорее пошла бы к Точильщику.Наступило недолгое молчание.— Возможно, — тихо проговорил он, — если ты будешь в беде, то лучше пойти к Точильщику.Мири осторожно поставила кружку на траву рядом с собой. Казалось, Вал Кон этого не заметил.— А как ты стал братом Точильщика? — спросила она, больше потому, что затянувшаяся пауза ее смутила, чем потому, что собиралась задать такой вопрос.Он снова поднял бровь:— По праву дракона, которого мы с ним победили.— Дракона?!— Признай за мной некоторое знакомство с этим видом. Дракон занимает видное место на гербе Клана Корвал.— И он выдыхал огонь и все такое прочее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91