Эта область теоретической физики – даже, скорее, математики. Нет, ума не приложу…
Вопреки этому, он задумался.
Алистер оглядел стол и сказал, что по его мнению на столе чего-то не хватает.
– Забыл на кухне, – небрежно бросил Рассвел, раздосадованный тем, что его мысли были кем-то прерваны, и снова углубился в размышления.
Адвокат сходил на кухню и принес поднос с сэндвичами.
– Джулия рассказывала, что из себя представляет этот Мартин? – спросил я у Алистера.
– Совсем коротко. Работает у них два года, закончил Кембридж, молод – около тридцати, Нибелинмус его недолюбливает, но вместе с тем уважает. Думаю, профессору стоит поговорить с Нибелинмусом насчет Мартина, – и Алистер покосился на Рассвела. – Профессор, вы помните такого студента, фамилия его Мартин. Дин Мартин.
– И давно он закончил?
– Лет шесть назад. Вы в то время еще преподавали.
– Имя знакомое, – пробормотал Рассвел. – Да, кажется был такой студент. Но у меня он не учился. Почему вы спросили о нем?
– Мы пришли в выводу, что кассету с записью взял он.
– Вот как… И каким образом вы пришли к такому выводу?
Алистер изложил наши аргументы, затем продолжил:
– Либо Нибелинмус лично связан с ДАГАРом, либо подозревает, что кто-то из сотрудников передает информацию разведке. Джулия просто подвернулась под горячую руку.
– В любом случае, не надо говорить Нибелинмусу о Мартине, – сказал я. – Сначала последим за ним – за Мартином, я имею в виду. Слежку я беру на себя.
– Получится ли? – засомневался адвокат. – Ты плохо знаешь страну, говоришь с акцентом…
– Сойду за туриста.
– Хм, путешествующего автостопом, – оглядев мой наряд, усмехнулся Алистер.
– Для слежки это в самый раз! Но сначала мне нужно поговорить с мисс Чэпмэн, хорошо бы она захватила снимки…
– Ага, снимки, план института, схему канализации… Знаю, чем все это закончится. – Алистер, очевидно, намекал на тот неприятный случай, произошедший во время нашего совместного расследования. Ну откуда, спрашивается, мне было знать, что на Гесионе-А канализационные люки в два раза уже стандартных. А плечи у меня, сами знаете…
– Хорошо, пускай сама покажет мне Мартина. Издалека.
– Издалека? Не ты ли мне говорил, что для тебя все земляне на одно лицо?
– Не я.
– Тогда подумаю, – кивнул Алистер.
– Федр, вы живете в Фаон-Полисе? – неожиданно подал голос Рассвел.
(Вообще-то меня зовут Фёдором, но, как правило, люди берут на себя труд произносить верно лишь первый звук "ф", комкая все остальное кому как вздумается. Поэтому я везде буду использовать среднестатистический вариант «Федр» – тем более что меня он вполне устраивает.)
– Да, там живет четыре пятых нашего пятидесятимиллионного населения.
– И Алексеев, он тоже живет в Фаон-Полисе.
Я должен был обрадоваться этому или огорчиться? Никакого Алексеева я не знал.
– А кто он?
– Астронавт-спасатель.
– Кажется, меня он не спасал…
– Нет-нет, – замотал головой Рассвел, – я не имел в виду, что вы должны быть знакомы… Имя всплыло из памяти, когда Гордон сказал, что вы с Фаона. Теперь я понимаю, почему я вспомнил именно его, хотя мы встречались лишь единожды – здесь, в этом доме. Это было в мае прошлого года, он ненадолго прилетал на Землю. И после нашего разговора, я вот так же точно сидел перед камином и размышлял…
Он замолчал.
– О спецслужбах? – предположил я.
– Вы мне не рассказывали, – заметил Алистер.
– Нет, о спецслужбах мне ничего не известно. В Секторе Улисса на одной из станций произошла катастрофа. Из пятерых членов экипажа я лично знал только Стахова, – он, как и я, изучал гравитационные аномалии. И еще там был биолог Милн, о котором я никогда не слышал до мая прошлого года. Алексеев участвовал в расследовании причин катастрофы. Он сказал, что Милн перед самой смертью послал странное сообщение, где говорилось, что я в чем-то оказался прав. И тогда, год назад, я сидел в этом кресле и размышлял, которая из моих гипотез имеет отношение к той катастрофе.
– А те, как их, пространственно-временные катастрофы… – начал было я.
– Терминологическое совпадение, – отрезал Рассвел. – В математике катастрофами называют не те катастрофы, что происходят в жизни.
– А что произошло в жизни?
– В жизни произошла смерть… Простите, я хочу сказать, что все члены экипажа погибли.
– Отчего они погибли?
– Один умер от заражения. Один был убит. Об остальных доподлинно ничего не известно: станция полностью сгорела.
Алистер присвистнул, поэтому Рассвел не расслышал то нецензурное словцо, которое вырвалось у меня против воли.
– Что тебя так удивило? – спросил Алистер.
– Убийство. Профессор, вы не ошибаетесь? Там действительно произошло убийство?
Рассвел опустил локоть на подлокотник и сжал большим и средним пальцами виски.
– Насколько я понял Алексеева, факт убийства следует считать доказанным. Даже известно, что убийство произошло в тот момент, когда Милн составлял сообщение, адресованное мне. Милну удалось его послать неоконченным. Знать бы, в чем, как считал Милн, я оказался прав.
– А потом вы с Алексеевым не переписывались? – спросил Алистер.
– Я писал ему, выдвинул кое-какие предположения, но он не ответил. Первое, что приходит в голову – ему запретили обсуждать итоги расследования с кем бы то ни было. Или – персонально со мной.
– Что за предположения вы выдвинули?
Профессор замялся:
– Их было несколько. Несколько гипотез, которые я в свое время защищал, и которые не были восприняты всерьез моими, с позволения сказать, коллегами. Милн сообщил так мало, что я не придумал, на которой из них остановиться. Выбрал десять наиболее перспективных и послал Алексееву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20