Крепкими белыми зубами он рвал куски мяса, обжаренного сверху и полусырого внутри, разламывал одним движением хребты печеной рыбе, обрызгиваясь при этом обильным соком, разлетавшимся во все стороны, смачно пережевывал румяные лепешки. Руками, испачканными жиром, варвар брал высокий вместительный кубок и опрокидывал в свою ненасытную утробу то хмельной ароматный мед, то горькое пиво, столь любезное его душе и желудку. Он мог подолгу обходиться без еды, и не раз ему случалось неделями довольствоваться сухарями, крошечными кусочками вяленого мяса и несколькими горстями родниковой воды, но, если выпадал случай как следует подкрепиться, киммериец поглощал такое количество еды, которого хватило бы десятку крепких здоровых мужчин.
Нельзя сказать, что он один отличался завидным аппетитом. Женщины сбились с ног, торопясь убрать со стола блюда, полные обглоданных костей, и поставить новые. Жареное мясо сменялось рыбьей икрой, копченой лосятиной и медвежатиной, хрустящими солеными грибами, зайчатиной, приправленной острыми специями, купленными еще весной у захожего торговца. Чем больше пищи исчезало в бездонных желудках, тем больше требовалось пива и меда, чтобы залить бушевавший в утробах пожар.
Ньорд, сосредоточенно работая челюстями, задумчиво смотрел на сидевших за длинным столом воинов. Почти все уже были пьяны, а жир и сок, текущие по всклокоченным бородам, капали на стол. Тризна, начавшаяся печально и торжественно, постепенно превратилась в обычный пир, где пьют, смеются, горюют, ссорятся, клянутся в вечной дружбе. Асиры, в большинстве своем открытые, дружелюбные и веселые люди, не умели подолгу горевать. Недаром у них существовала древняя пословица: «Живи сегодня, потому что завтра ты можешь умереть». Трудная жизнь в суровых условиях, частые стычки с врагами, кровожадные хищники, в изобилии водившиеся в лесах и горах – все это делало смерть частой гостьей в их домах, и потому тоска об усопших быстро сменялась думами о живых.
– О чем задумался, Ньорд? – повернулся Конан к вождю.
– Не знаю, – пожал плечами седой воин. – Обо всем сразу. Прежде мне приходилось отвечать только за своих людей, и воинов, и поселенцев. А сейчас и клан Вулфера – моя забота. Нашей дружбе много лет. Еще отцы, и мой, и его, бились рука об руку. У него остались малолетние сыновья. Это теперь мои дети.
– Да, – согласился варвар. – Это непросто. Но ты возглавляешь такой сильный клан, что эта задача тебе вполне по плечу.
– Ладно, – махнул рукой Ньорд. – Заботы сами меня найдут. А сейчас я хочу отдохнуть. Пойдем завтра на охоту?
– Отчего ж не пойти? А на кого?
– Вот завтра и решим. В наших лесах полно зверья. Лисы сейчас хороши. За зимнюю лису торговцы много товару дают. А повезет, так и оленя завалим.
Ньорд снова обвел взглядом пиршественный зал. Гулянье потихоньку затухало. Кто-то из воинов уже отправился спать, кто-то, ткнувшись лицом в недоеденный кусок мяса или рыбы, храпел прямо за столом. Изредка раздавались короткие вскрики: кого-то душили кошмары, вызванные чрезмерным обжорством. Ньорд усмехнулся и тяжело поднялся из-за стола.
– Будешь ночевать с воинами или подготовить тебе гостевую комнату? – обратился он к Конану.
– С воинами. Так мне лучше.
– Ступай тогда, отдохни. А я схожу к охотникам, чтобы они приготовили нам лыжи. Оружие подберем для себя сами. Завтра.
Без лыж в зимнем лесу охотникам делать нечего. Снег в этих местах выпадал такой обильный, что в него запросто проваливался по грудь рослый мужчина. Асиры, несмотря на внешнюю веселость и беспечность, были людьми серьезными и запасливыми. Хороший охотник всегда подготавливал к зиме несколько пар удобных и легких лыж. Делать их было вроде и несложно, но так только казалось. Асгардских мужчин Боги не обидели ни ростом, ни мощью, и потому лыжи должны были не только хорошо скользить, но и выдерживать значительный вес. Подведут они – и погиб охотник, станет сам добычей хищника.
Для лыж брали прочную и одновременно достаточно податливую древесину, чтобы ее можно было правильно обработать. Бревно раскалывали на множество дощечек, которые затем тщательно обстругивали до необходимой толщины и ширины. Отмечали середину и на определенном расстоянии от нее снова обстругивали дощечку так, чтобы она стала тоньше середины почти вдвое. Когда рамка для лыж была готова, в ней делали отверстия для поперечников, а затем и сами поперечники. Потом веревкой обматывали оба конца рамки, сгибали ее, затягивая веревку, и держали над паром. Пар размягчал дерево, в подготовленные отверстия вставляли поперечники и, уложив рамку на ровное место, передний ее конец загибали кверху. Пока древесина просыхала, из оленьей шкуры делали ремни. Шкуру посыпали древесной золой и обмазывали болотной тиной. Затем ее очищали и растягивали. Когда мягкая и гибкая кожа была готова, из нее резали длинные широкие ремни. Они шли на середину лыж, куда ставили ногу. Для передней и задней части рамы вполне подходили более тонкие ремни, которые вырезали из остатков шкуры. Это было довольно грубое изделие, но вполне надежное и удобное.
Перебрав несколько пар лыж, Ньорд выбрал наконец те, что счел подходящими для себя и Конана. Он отложил их в сторону и сказал одному из охотников:
– Эти для меня и моего гостя. Мы завтра идем охотиться. Вдвоем.
Затем вождь развернулся, отогнал пинком собаку из тех, что всегда в большом количестве жили возле охотников, и тяжелой поступью направился в отдельную комнату, где обычно отдыхал и куда строго-настрого запрещалось входить кому бы то ни было без особого разрешения хозяина.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3