Мило поморщился.
– Только минервианцы могла выдумать такое словечко. Это еще одна примета времени - то, что ваши люди не доживали до конца срока. Ужесточение условий жизни привело к увеличению естественных отходов. И здесь я не встречал людей моего возраста. Может быть, у аристов все по-другому. Они наверняка берегут себя, так что жить должны долго.
Джен задумчиво рассматривала его.
– Так вот почему ты так много знаешь о старине - потому что ты такой старый.
Он засмеялся.
– Ну, не настолько старый. Просто история - мое хобби. У нас была хорошая электронная библиотека. И достаточно времени для занятий. Жизнь в океане довольно спокойна и бедна событиями - но когда тридцать лет назад вся эта генетическая дрянь перехлестнула все пределы и мы по уши завязли в спрутах, гигантских водорослях и этих ужасных морских червях… - Он умолк, взял флягу и долго глотал из нее, словно пытаясь смыть терпкую горечь воспоминаний. Когда Мило поставил флягу на место, он снова улыбался. - Интересно: ты считаешь, что я много знаю о старине - а между тем временами мне кажется, что ты принимаешь меня за чудака, несущего небылицы.
Джен не клюнула на удочку. Вместо этого она сказала:
– А тебя это не беспокоит? То, что ты так близко… к Переходу.
– Иногда, - сознался он. - Но не слишком. Пока, во всяком случае. Я уверен, что лет через десять все будет иначе, если я столько протяну. Тогда я начну проклинать политиков двадцать первого века и их закон о двухстах годах. Как подумаешь, что у нас в руках был секрет бессмертия и мы его упустили… Безумие. Теперь он потерян навсегда. Лицо ее выражало недоверие.
– И мы действительно могли стать бессмертными?
– Да. Мы же без особого труда увеличили продолжительность жизни от обычных семидесяти лет до двухсот. Механизм тот же самый - генетическая защита клеток от созревания. Этот секрет был открыт во время исследований рака. В отличие от нормальной клетки, которая умирает после пятидесяти делений, раковые клетки бессмертны. Они могут делиться вечно, потому что никогда не достигают зрелости и молекулярные часы в их ядрах не запущены. Когда были обнаружены гены, отвечающие за этот процесс, стало возможным изменять точно таким же образом и нормальные клетки - не делая их бессмертными, просто останавливать их созревание.
– А кто-нибудь из людей стал бессмертным?
– О да. Богачи и чрезвычайно влиятельные персоны. Подобная операция стоила целое состояние, потому что находилась под строгим запретом, установленным международными законами. И наказания за нарушение закона были очень суровыми. Но, конечно, многие готовы были рискнуть.
– Значит, эти бессмертные живы и до сих пор?
– Нет. Те немногие, кто уцелел в Генных войнах, погибли в последующих чистках. Поскольку считалось, что застрельщики Генных войн и бессмертные - это одно и то же, толпы убивали двух зайцев одним колом.
– Колом?
– Была такая мода - пронзать сердце подозреваемого в бессмертии деревянным колом. Пошло, как я думаю, от фольклора вокруг вампиров. Конечно, многим невинным пришлось при этом угодить под кол.
Смутное было время.
Раздался громкий звон. Мило нахмурился и начал убирать со стола.
– Это сигнал. Пора на работу. Могут случиться кое-какие неприятности с Бенни и другими надсмотрщиками. - Он протянул руку и помог ей подняться. - Не отходи от меня. Говорить буду я.
Она встревоженно посмотрела в его разноцветные глаза.
– А что будет?
– Надеюсь, ничего.
Глава 12
Их уже ждали. Прочие рабы и надсмотрщики. Когда Мило и Джен вошли в общий зал, толпа рабов расступилась, пропуская трех надсмотрщиков в темной одежде. Впереди шел Бенни. Двое его спутников показались Джен знакомыми, и она решила, что видела их в штабе цехового мастера. Бенни остановился перед Мило, уперев руки в бока. Его грозная палка болталась всего в нескольких дюймах от правой руки. Он сказал:
– Что за игры, Мило?
– Игры?
– Я имею в виду ее, - продолжал Бенни, мотнув головой в сторону Джен. - Она отдана Банчеру. Как амазонка оказалась у тебя?
– Банчер уступил ее мне, Бенни. Мы с ним договорились.
– Врешь! - Один из рабов выступил вперед. Джен узнала его: один из той троицы, что приставала к Мило возле уборной. - Он что-то сделал с Банчером, он заставил его отдать амазонку.
Мило спокойно смерил взглядом добровольного свидетеля.
– Я его пальцем не тронул. Можете его осмотреть - пусть покажет следы насилия. - Мило огляделся. - Кстати, а где наш приятель Банчер? Пусть он сам обвиняет меня.
– Банчер не выходит из кабины, - сказал другой раб. - Не слазит с койки. У него кровь идет горлом.
Мило снова повернулся к Бенни и развел руками.
– Ну вот, - сказал он. - Неудивительно, что Банчер потерял интерес к амазонке. Он просто занемог.
Бенни пристально смотрел на Мило.
– Так что же, Банчер пришел к тебе и сказал: "Ну-ка, Мило, старина, забирай себе амазонку"?
– Не совсем. Я сам попросил его об этом одолжении. Мы немного поспорили, но, как я уже сказал, договорились.
– Ты заплатил за нее Банчеру?
– Нет. Я согласился оказать ему одну услугу.
– Какую же?
Мило пожал плечами.
– Банчер пока не решил.
Джен наблюдала за выражением лица Бенни. На нем читалось подозрение, открытая неприязнь к Мило. И еще что-то. Какая-то настороженность. Даже страх.
– Если ты хотел ее, - настаивал Бенни, - почему же не сказал об этом сразу, когда я привел ее?
– Тогда я еще не решил, - пожал плечами Мило. - К тому же вряд ли ты отдал бы ее мне, Бенни. Ведь правда?
Бенни не ответил.
– Зачем она тебе, Мило?
Мило обернулся, оглядел Джен с головы до ног и проговорил, растягивая слова:
– Думаю, тебе и так понятно, Бенни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100