В письме от 22 мая 1943 года профессор Менцель менторским тоном наставлял великого физика, получившего Нобелевскую премию еще тридцать лет назад: «Немецкие исследователи четко дистанцируются от теории Эйнштейна». (Лауэ, приглашенный для чтения лекций в Швецию, с почтением говорил об этой теории вместо того, чтобы соблюдать «дистанцию огромного размера».) Вейцзеккер, узнав об этой истории, советовал Лауэ замять «оплошность», ответив, что частная теория относительности «в основном была разработана в трудах арийцев Лоренца и Пуанкаре». Однако Лауэ не пошел на компромисс и направил в один из научных журналов «вызывающе неприличную» статью о теории относительности. «Вот мой ответ», – писал он Вейцзеккеру.
А тем временем в США завершилось сооружение трех установок для изготовления тяжелой воды. В одной из лабораторий штата Нью-Мексико группа ученых под руководством доктора Роберта Оппенгеймера уже обсуждала конструкцию будущей атомной бомбы.
Летом 1943 года в Германии распространились слухи о самых различных видах «чудо-оружия», над которым якобы работают ученые рейха. Эти слухи просачивались «из недр СД» и живописали пушки, способные стрелять на 600 километров, «ракетные снаряды», гигантские бомбардировщики. В одном из служебных отчетов говорится, что, дабы поднять боевой дух, следует запустить в народ рассказы о бомбе нового типа, которая будет так велика, что «самый громадный самолет сможет поднять на свой борт лишь одну такую бомбу. Двенадцати же этих бомб, сконструированных по принципу расщепления атома, достаточно, чтобы уничтожить город, в котором проживает миллион человек».
Британская разведка работала оперативно, и в том же месяце в Лондон было сообщено, что немцы создали новую ракету. Дальность ее полета – 800 километров (теоретически) и 500 километров (на практике). Ракета весит 40 тонн. Длина – 20 метров. Треть ее длины может занять взрывчатка, созданная по принципу «расщепления атома». Ее уже можно увидеть на полигоне в Пенемюнде.
Как видим, разведка союзников даже преувеличила опасность, иходящую из третьего рейха. Сами же немцы весьма туманно и расплывчато воображали себе деятельность физиков-ядерщиков, живших по ту сторону фронта. Их разведка не располагала живыми, конкретными подробностями. Виднейшие участники немецкого атомного проекта, говоря о деятельности своих противников и конкурентов, могли прибегнуть лишь к самым общим фразам, только окрашенным в разные тона в зависимости от своего отношения к этому проекту. Так, на том же совещании в Берлине Гейзенберг говорил о том, что «в других странах, в частности в Соединенных Штатах», в решение этой проблемы вложены «огромные средства».
Профессор Менцель, пересылая Герингу первый полугодовой отчет Абрахама Эзау, снабдил его следующей успокоительной маргиналией: хотя эти работы могут и не привести к созданию в ближайшее время новых видов взрывчатых веществ или силовых машин нового типа, мы, с другой стороны, зато можем быть уверены, что и враждебные державы не могут удивить нас в этой области каким-либо сюрпризом.
В июне 1943 года немцы вновь стали получать тяжелую воду из Норвегии (всего в этом месяце было доставлено 199 кг). Однако в июле был получен лишь 141 килограмм тяжелой воды, поскольку дирекция фабрики, наперекор всем немецким планам, решила ограничить ее выпуск. Произошло следующее. Выпуск тяжелой воды не был самоцелью для фирмы «Norsk-Hydro». Здесь прежде всего получали путем электролиза водород, он нужен был для изготовления искусственного аммиака. Аммиак же поставляли на фабрику «Heroya», выпускавшую удобрения. 24 июля американцы разбомбили эту фабрику, и потому норвежцы сократили производство аммиака, а значит, и водорода, и тяжелой воды.
Немецкие власти были возмущены самоуправством меркантильных норвежцев и потребовали, чтобы тяжелую воду выпускали несмотря ни на что, а лишний, не нужный никому водород попросту стравливали в воздух. Однако генеральный директор фирмы «Norsk-Hydro» Бьерне Эриксен с отчаянным упорством отказывался подчиниться приказу и «выбрасывать на ветер» дорогостоящий газ. Более того, он рекомендовал совету директоров фирмы полностью прекратить выпуск тяжелой воды, поскольку ее производство делает фабрику желанной целью для вражеской авиации.
Позднее, несмотря на самые жесткие требования оккупационных властей, Эриксен, угрожая своей отставкой, принудил совет директоров принять это страшное для немецкой ядерной физики решение.
Конечно, «мастера нового порядка» не дали произойти катастрофе. Эриксен был арестован и отправлен в концлагерь, где и пробыл до конца войны. Решение было отменено. Но на спокойное будущее физикам-ядерщикам рассчитывать было нельзя: производство тяжелой воды было поистине «слабым звеном» в немецком атомном проекте. Все угрожало ему: и строптивость директоров, и дерзость саботажников, и педантичность союзной авиации.
Летом 1943 года массированные налеты союзной авиации стали мешать и работам над атомным проектом внутри Германии. То и дело бомбы сыпались на лаборатории, в которых немецкие физики готовились к важнейшим опытам. Впрочем, трудностей и так становилось все больше. Так, тем же летом из-за одной лишь нехватки уплотнений дважды неудачей оканчивались опыты в лаборатории профессора Хартека: оба раза барабан центрифуги взрывался. Наконец, в июле 1943 года из-за непрестанных бомбардировок лабораторию пришлось перевести во Фрайбург. Так было потеряно несколько месяцев.
Так же неудачно шли и испытания изотопного шлюза, придуманного доктором Багге. Летом 1943 года начались испытания его опытного образца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180