"
Лея сложила заметки и сунула их в карман Т-скафандра.
"Боюсь, что все поверят самому худшему, сказанному обо мне…"
При всей своей Силе, коль скоро Император погиб, Роганда не присоединилась к немедленно последовавшей всеобщей грызне за власть - возможно, потому, что Ирек был слишком молод, чтобы использовать свои способности Силы, а возможно, потому, что могущественные военачальники, вроде Верховного Адмирала Трауна, имели против Роганды что-то такое, что Роганда считала неодолимым… например, сравнение ДНК Императора и малолетнего Ирека, доказывающее, что в действительности мальчик не был сыном Палпатина.
А возможно, эта женщина просто не нравилась Трауну.
Подобной точке зрения Лея от души сочувствовала.
И тогда Роганда отправилась сюда, на родную планету, где сама провела детство, где ей удастся вырастить и обучить сына никем не замеченной и где, как она знала, Джедаи оставили по крайней мере некоторые материалы, помогающие обучению. Вырастить и обучить его до тех пор, пока его нельзя будет больше игнорировать.
Она задумалась, а готовила ли вообще Роганда собственного ребенка только для того, чтобы тот заменил Палпатина.
Все куда как больше походило на то, обеспокоенно подумала Лея, будто Роганда намеревалась взрастить не нового Палпатина-. а еще одного Дарта Вейдера.
Глава 19
- Мастер Люк? - Это было очень важно. - Мастер Люк?
Ему требовалось очнуться, выйти из этого, перейти обратно из мирной подводной темени в мир яви. Он устал, его тело отчаянно нуждалось в отдыхе. Без отдыха вся Сила, какую он мог привлечь для самоисцеления, пропадет втуне, как если б он пытался наполнить водой кувшин прежде, чем заделает дырку в донышке.
Нога у него болела, неистовствующая инфекция и повреждения, вызванные усилиями, превратили в кровавую ношу то, что первоначально было просто перерезанными сухожилиями и сломанной костью. Все мускулы и связки казались растянутыми и разорванными, и каждый сантиметр тела болел так, словно по нему стучали молотками. Сны ему снились неприятные. Каллиста-.
Что могло быть столь важного на другой стороне, что не могло подождать?
После того как Каллиста удалилась - или, возможно, когда она еще лежала в его объятиях, положив голову ему на плечо в послелюбовной истоме, - он постепенно погрузился в более глубокий сон. Он видел, как она уходит в юность, оставшуюся на Чаде, скачущая по волнам за гладким, черно-бронзовым сай'ином - каштановые волосы блестят, волны разбиваются над ее головой; или сидящая в одиночестве на внешнем буе, глядя, как солнце погружается в море. В голове у него вновь прокручивался их разговор: Ты говоришь так, словно ты изучала их. Они, можно сказать, мои давние соседи…
Только они с Каллистой находились уже не в темном кабинете, где оранжевые слова появлялись на черном экране, словно звезды на закате. Они, скорее, сидели бок о бок в том старом Т-70, который он продал за гроши, чтобы оплатить свой с Беном проезд на "Тысячелетнем Соколе" уже целую вечность назад.
Его удивляло, что он не знал Каллисту еще тогда. Что она не всегда была кем-то, кого он знал.
Они стояли на скалах над каньоном Нищего, попеременно передавая друг другу старый макробинокль, наблюдая через него за неправдоподобно медленным продвижением цепочки бантхов среди скал противоположного края: эти неуклюжие животные двигались быстрее, чем можно было предположить по их виду; сухой ветер развевал покрытые песком плащи их всадников, и заходящее солнце резко сверкало, отражаясь от металла и стекла
- Никто так и не придумал, как отличить охотничью партию от передвижного дома племени, - сказал Люк, когда Каллиста подправила фокус, - и никто никогда не видел детей, или подростков, или что там у них есть, - никто не знает, не являются ли некоторые из этих воинов самками, или хотя бы есть ли у песчаного народа самцы и самки. По большей части, когда видишь песчаный народ - или даже хотя бы слышишь, как рычат бантхи, - то просто как можно быстрее направляешься в другую сторону.
- Кто-нибудь пытался когда-нибудь завести с ними дружбу? - Она вернула ему бинокль, смахнув с глаз брошенную на них ветром прядь волос. На ней по-прежнему был тот мешковатый серый комбинезон, который она носила в прежнем сне, но лицо у нее теперь было чистым и лишенным шрамов, и выглядела она менее напряженной, менее измотанной, чем раньше. Он был этому рад, рад видеть ее счастливой и непринужденной.
- Если кто и пытался, то не уцелел, чтобы рассказать об этом. - Люк просто по привычке просканировал свою сторону края каньона и скалы внизу. Он не заметил никаких признаков тускенов, но, впрочем, их часто не замечали. - В Анкорхеде был один трактирщик, которому взбрела в голову светлая мысль попытаться привлечь их на свою сторону, - по-моему, он хотел заняться пустынным пиратством. Он заметил, что они совершают набеги на посадки ттики и деб-деба - это сладкие фрукты, которые выращивают в некоторых оазисах, - и наварил в перегонном кубе подсахаренной воды, желая посмотреть, нельзя ли будет ее использовать для заключения с ними сделки. От нее они, предположительно, делались пьяными в хлам и, кажется, очень любили. Он наварил еще одну партию, и они вернулись и убили его.
Люк пожал плечами:
- Может, им не нравилось чувствовать себя хорошо.
Она повернулась к нему, ее серые глаза расширились, словно у узревшей некое откровение.
- Но это же все объясняет! - воскликнула она. - Это ключ к тому, откуда они происходят!
- Что? - переспросил пораженный Люк.
- Они в родстве с моим дядей Дро. Тот терпеть не мог отлично проводить время и не считал, что это следует делать и всем прочим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133