Джил ощущала лишь головокружение, было трудно дышать, а в мозгу неожиданно наступила тишина. Однако голоса отступили лишь ненадолго, они по-прежнему были частью ее крови, ее подлинной сути, — но отныне эта связь сделалась гибельной для ледяных магов, ибо стала двусторонней.
Прежние грезы вновь вернулись к Джил. Она видела алмазную пыль, мерцающие ртутные капли и алый поток крови, текущий сквозь туман, синий пульсирующий свет и три фигуры, повторяющие один и тот же ритуал... Они что-то кричали, но до нее не доносилось ни звука. Алмазный огонь в крови сделался ярче, стал плотью от ее плоти и пронзил Джил насквозь.
Это длилось необычайно долго. Она уже перебрала все стихи Джона Донна и перешла на Шекспира...
Наконец, Ингольд окликнул ее.
— Джил...
Она открыла глаза. Все вокруг изменилось. Яркий день перешел в лиловые сумерки.
Исчезли огромные светящиеся конусообразные фигуры. Погасли, обратившись в пепел, восемь язычков пламени на серебряных подносах. В воздухе пахло озерной свежестью. Где-то вдалеке перекликались птицы. Джил почувствовала, как занемели руки, сжимавшие алмаз.
— Ну, как ты? В порядке?
Она кивнула. Волосы Ингольда повлажнели от пота, лицо посерело от усталости. Бектис, стоявший чуть поодаль, расчесывал бороду сандаловым гребнем и тоже выглядел порядком уставшим.
— Ты можешь говорить?
Джил немного подумала, затем покачала головой. Она и сама не знала, в чем дело, но у нее словно отнялся язык, и все же взглядом она сумела показать: «Я в норме». Ингольд кивнул и отошел к границе большого круга, где лежал шелковый мешочек. Джил внезапно охватила паника при мысли, что Ингольд может забрать у нее алмаз; но он надел мешочек с длинной тесемкой ей на шею, знаком показывая, что все в порядке, и никто не заберет у Джил ее сокровище. Она сама опустила алмаз внутрь, почему-то не желая показывать его никому из посторонних. У нее было такое странное чувство, словно она только что пробудилась ото сна.
— Чары нередко так действуют на людей, — успокаивающим тоном промолвил он.
Джил равнодушно кивнула. Учитывая то, что им предстояло назавтра, все это казалось сущими пустяками. Она размяла затекшие пальцы и невольно поморщилась. Затем, торопливо опустившись на колени, начертала на песке: «Больно не было. Я тебя люблю», и так же стремительно провела по надписи рукой, чтобы ее больше никто не увидел.
Ингольд также опустился на колени и привлек Джил к себе, словно желая мысленно внушить то, чего не осмеливался сказать вслух: «Я страшился потерять тебя... Ты такая смелая... Я тобой восхищаюсь... Я люблю тебя сильнее, чем могу выразить словами...»
Бектис с досадой заметил:
— Я был бы вам весьма благодарен, если бы свои чувства вы проявляли наедине. Если мы закончили, то я нуждаюсь в отдыхе, особенно учитывая, что завтра нам предстоит этот безумный поход.
— Ну, разумеется. — Ингольд тотчас поднялся на ноги и принялся любезно благодарить собрата, дабы убедить его, сколь ценной была оказанная им помощь. Разумеется, он не стал упоминать, что повсюду в зале были оставлены заклятья, дабы помешать Бектису трусливо сбежать. Стражники уже поджидали в коридоре с цепями наготове, и Бектис с явным недоверием выслушав слова благодарности Ингольда, завидев тюремщиков, насупился и надменно отвернулся.
Джил и Ингольд, держась за руки, проследовали по коридорам дворца в свои покои. Ингольд казался озадаченным, а Джил, к собственному изумлению, поймала себя на мысли о том, что с нетерпением ждет завтрашнего дня. Это обещало быть забавным...
Сквозь шелк она ощущала пульсацию алмаза, словно биение второго сердца...
Голоса в сознании молчали, но Джил знала, что они не спят.
Глава пятнадцатая
Они отплыли из Кхирсита до рассвета, на лодках с уключинами, обмотанными тряпьем. Болотные птицы разлетались в испуге взмывая ввысь из густого тумана. Джил смотрела на них, запахнувшись в плащ; у нее за спиной в лодке кобыла, нагруженная припасами, оружием, доспехами или чем-то еще, завернутым в промасленную ткань, негромко заржала и встряхнула головой, звеня упряжью.
У Джил раскалывалась голова. Всю ночь ледяные маги нашептывали ей вытащить кинжал из-под подушки и перерезать горло человеку, сидевшему рядом на постели. Она пыталась заглушить эти голоса и так устала от этой борьбы, словно сражалась с ними с оружием в руках.
Каждый раз, когда она просыпалась, Ингольд гладил ее по волосам, по плечу, по щеке. Его бархатистый голос повторял какие-то слова, которых Джил не могла запомнить, и она засыпала вновь, даже во сне оберегая алмаз в шелковом мешочке.
Лишь сейчас, взглянув на мага, сидевшего рядом на носу суденышка, Джил осознала, что за всю ночь он так и не сомкнул глаз.
Он вежливо скрыл улыбку, когда небольшой отряд гладиаторов привел Бектиса на пристань епископского дворца, — каменный мол в этом году пришлось удлинить за счет деревянного помоста, ибо вода в озере стояла ниже, чем когда бы то ни было, — запястья мага были скованы цепями с Рунами Безмолвия, и всем своим видом он явно демонстрировал возмущение столь непочтительным отношением. Ингольд тотчас поднялся навстречу Бектису, двигаясь так легко и уверенно, что лодка даже не качнулась под его ногами. Что до Джил, то она на воде чувствовала себя неуверенно. Прозрачная гладь сделалась темно-синей, когда они отплыли чуть дальше, направляясь к вулкану. Плавать Джил почти не умела, и сейчас невольно подумала, что если лодка перевернется, они никогда не достигнут дна, а так и будут бесконечно падать в недра этого лазурного мира...
Ее терзало желание схватить Ингольда за плечи и вместе с ним броситься в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105