Он едва сознавал, что заговорил вслух:– Значит, ты всегда любила его.Слабая улыбка озарила ее лицо.– О, я все время влюблялась и разочаровывалась. Месяцев шесть я сохла по Янусу из Вейта. Но это было другое. Да, я всегда любила его. Но когда Алвир наконец устроил наш брак, я обнаружила, что... что отчаянно любить кого-нибудь – не всегда значит, что и он будет так же любить тебя.И Руди опять сказал:– Извини.Он думал об этом, хотя теперь видел, что призрак мертвого короля всегда будет его соперником. Она так сильно любила, что было бы чудовищно ранить ее, не ответив на любовь.Молча Альда поблагодарила его пожатием руки.– Он был таким... далеким, – сказала она через некоторое время, когда снова овладела своим голосом. – Таким холодным. После того как мы поженились, я редко видела его – не потому, что он ненавидел меня, я думаю, просто потому, что иногда неделями он и не вспоминал, что был женат. Оглядываясь назад, я, полагаю, должна была увидеть, что это его великолепие было поверхностным, но... все было слишком поздно в любом случае, – она пожала плечами, жест, опровергнутый дрожанием ее голоса, и опять вытерла слезы. – И хуже всего то, что я все еще люблю его.На это нечего было сказать. Была лишь физическая нежность, близость другого человеческого существа, подтверждение, что он здесь и не покинет ее. Рядом с ней он чувствовал, как она борется, подавляя рыдания, и в конце концов успокаивается, выплескивая накопившееся горе обратно в глубины памяти. Он спросил:– Значит, Алвир устроил твое замужество?– О да, – ответила она, немного успокоившись. – Алвир знал, что я люблю его, но не думаю, что это было единственной причиной. Видимо, он хотел, чтобы Дом Бес породнился с Королевским Домом, хотел, чтобы его племянник был Высоким Королем. Я не думаю, чтобы он заставил меня, если бы у меня был кто-нибудь другой, но так как этого не было... Алвир очень расчетлив. Он знал, что станет канцлером после того, как мы поженимся. Он знал, что делал.«Ты еще говоришь мне об этом, возлюбленная», – подумал Руди.– Но при всем том, – продолжала она, – он очень добр ко мне. Под этим сияющим великолепием одежд, – полушутливо продекламировала она, – действительно таится много любви.«Да? Любви к чему?»Он осознавал, что в случае с Алвиром не было такого понятия, как «любовь к кому».От своего сторожевого костра в темноте Джил видела, как Альда встала, плотнее закуталась в мягкое облако своего мехового плаща и осторожно пошла по каменистому гребню земли назад, к темному силуэту ее повозки, вырисовывавшемуся на фоне освещенного лагеря. Джил была встревожена, ночь казалась ей полной опасностей, и она удивилась, как глупая девчонка может оставлять свое дитя, даже в охраняемом лагере, и ходить флиртовать в темноте с Руди Солисом. Джил была женщиной, которой не дано было любить, и ее чувства к тем, кто любил, были смесью симпатии, любопытства и только иногда страсти, которую она подавила в себе.Обычно Джил не интересовалась, держатся ли Руди с вдовствующей королевой лишь за руки и разговаривают или же предаются РАЗНУЗДАННЫМ оргиям. Но сегодня – другое дело, сегодня она чувствовала присутствие Тьмы, ту наблюдающую злобу, которая таилась в мрачных лабиринтах подвалов Гея, тот хаотический сверхчеловеческий разум, приблизившийся так близко к ней, что, несмотря на костер за спиной, она все время оглядывалась, проверяя, не стоит ли кто позади.В полночь ее сменил один из солдат Алвира, здоровый парень в алой форме, сильно залатанной и испачканной. Она видела, как Руди, сдав свой пост одному из Красных Монахов, теперь спускался по гребню холма к лагерю. Из темноты, где она стояла, на полпути между лагерем и гребем Джил видела, как он шел беглым шагом мимо повозок и тихо скользнул через борт той, что была украшаю знаменами Дома Дейра.Джил вздохнула и посмотрела назад на лагерный костер стражи. Но, словно собака, она чувствовала неладное в продуваемой ветром темноте. Джил продолжала вглядываться в ночь, лежащую по ту сторону лагерных огней, ощущая, как холодную тяжелую руку, угрозу надвигающейся гибели.Когда она вернулась в лагерь, большинство стражников уже спали, завернувшись в одеяла и провалившись в глубокий изнурительный сон. Только один человек бодрствовал, сидя у слабо мерцающего костра, как одинокая скала; создавалось впечатление, что он пребывал там с начала времен. Джил видела его сидящим так ночь за ночью, если он только не обходил по периметру лагерь. Она не могла вспомнить, когда последний раз видела его спящим.Джил тихо приблизилась к нему:– Что ты видишь?Колдун отвел глаза от пламени, свет выхватил затененные шрамы его лица, когда он улыбнулся.– Ничего, – слабый жест его пальцев подразумевал угрожающее безмолвие ночи. – Ничего, чтобы объяснить это.– Ты тоже чувствуешь его, – тихо сказала Джил, и он кивнул.– Мы должны дойти до Убежища не дольше, чем за три дня, – сказал он. – Прошлой ночью я чувствовал это смутно и вдалеке. Сегодня это намного хуже. Хотя за последние три ночи не было слышно о Тьме поблизости от пути каравана.Джил обхватила руками поднятые колени и смотрела на немое мерцание света поверх своих избитых и распухших пальцев, покрасневших от холода.– Есть ли Гнездо в этой части гор? – спросила она.– Только то, о котором я однажды говорил Янусу. Это старое Гнездо, давно замурованное. Ночь за ночью я искал его в огне и не видел признаков, чтобы его трогали. Но каждую ночь я смотрю снова, – он кивнул в сторону маленького костра. – Я вижу его сейчас. Оно лежит в широкой неглубокой долине, может, в двадцати милях отсюда. Я вижу основание в самом конце долины, сама долина засыпана листьями, наполнена теплом и темнотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90