«Думай, думай, – сказал он себе. – Старикан не промах, и если ты будешь неосторожен, с тобой случится то же самое». И он спросил:– Но в своем-то мире вы колдун?Ингольд кивнул.Руди оперся спиной на буфет и глотнул пива.– Ну и как, вы преуспели в своем ремесле?– Думаю, что да.– Но вы же не можете заниматься магией здесь, эрзац-Мерлины не часто действуют за пределами приятной среды.Ингольд пожал плечами.Руди никак не мог раскусить этого парня. Он продолжал выпытывать:– Да, но как вы можете быть колдуном без магии? – рокер допил свое пиво, смял рукой алюминиевую банку и бросил ее в угол.– О, волшебство в действительности очень мало соприкасается с магией.– Да, но... – начал он и снова остановился. – Что такое волшебство? – спросил он тихо. – А что такое магия?– Все.Наступила тишина. Руди пришло в голову, что это был ответ человека, который понимал магию. Потом он тряхнул головой, окончательно запутавшись в своих мыслях и бредовых россказнях старика.– Я вас не понимаю, – выпалил он.Голос Ингольда был на редкость мягким.– Думаю, понимаешь.«Он действительно появился из того сияния. Через минуту и ты станешь таким же чокнутым, как он».Руди хотелось быть грубым:– Я понимаю лишь то, что у вас с головой не в порядке...– Неужели? – Белые брови колдуна вскинулись, изображая крайнюю степень обиды. – И как же ты определяешь сумасшедших?– Сумасшедший – это тот, кто не видит разницы между тем, что реально, и тем, что существует лишь в его воображении.– А-а, – протянул Ингольд. – Ты, наверное, думаешь, если я не поверю чему-то, что видел своими глазами, только потому, что вообразил, будто это невозможно, то буду сумасшедшим?– Я же не видел этого! – крикнул Руди.– Видел, – жестко сказал колдун. – И вообще, Руди, ты веришь в тысячи вещей, которых никогда не видел своими глазами, однако не считаешь себя сумасшедшим.– Нет!– Ты веришь в существование руководителя своей страны.– Конечно! Я видел его по телевизору.– А не видел ли ты людей, материализующихся из теней серебряного света в этом телевизоре? – спросил Ингольд.– Черт побери, вы знаете это не хуже меня...– Я не спорю, Руди. Если ты сознательно решил не соглашаться с тем, что видишь собственными глазами, это твое дело, не мое. Я тот, кто я есть.– Нет!Медленно, рассеянно повторяя ритуал Руди по сминанию банки, Ингольд сдавил свою пустую пивную банку в комок размером меньше его кулака.– Честное слово, я еще не встречал молодого человека, так перегруженного предрассудками, – заявил он. – У тебя слишком узкий кругозор для художника.Руди набрал в грудь воздуха, чтобы возразить, потом выдохнул его.– Откуда вы знаете, что я художник?Старик окинул его насмешливым взглядом с ног до головы.– Просто догадка, – в глубине души Руди знал, что ничего подобного. – Ведь ты художник, не так ли?– Гм... ну, я рисую аэрографом картинки на бортах фургонов, полосы на бензобаках мотоциклов. – Руди чуть помедлил и добавил: – Полагаю, это можно назвать живописью.Снова наступило молчание; старик разглядывал свои иссеченные шрамами руки. Одинокий домик покоился в тишине, не считая доносившегося с улицы слабого потрескивания насекомых в высокой траве. Неожиданно Ингольд поднял голову и улыбнулся:– Тебе хотелось бы иметь не совсем обычного друга, оригинала, скажем!Руди подумал о некоторых людях, околачивающихся у мотоциклетного магазина Дикого Дэвида. Среди них не было оригиналов. Он слабо улыбнулся:– О'кей, вы выиграли.Старик посмотрел пристально и даже чуть озабоченно:– Ты имеешь в виду, что веришь мне?– Нет, но это беспокоит не столько меня, сколько вас.«Если он шизик, – думал Руди, – то это надолго».Колдовство, мифическое Королевство Дарвет, Сокрытый город Кво у Западного океана, где хранилища мудрости, обучающие сотни поколений магов, были собраны в темных лабиринтах башни Форн, – Ингольд знал все это и, казалось, знал так близко, как Руди – свой собственный мир баров, мотоциклов и автомагазинов, дыма и стали. Все утро Руди возился с мотором «Шевроле», Ингольд время от времени помогал ему, когда это было нужно, и стоял в стороне, когда помощь не требовалась. Их разговор вертелся вокруг магии, Пустоты, моторов и живописи. Ингольд многое знал, что не мешало ему очароваться миром Руди с чудесами радио и телевидения, сложностью системы социального обеспечения и тайнами двигателя внутреннего сгорания. Он был патологически любопытен, и что, по его словам, являлось отличительным свойством волшебников, так это страсть к знаниям, невзирая на риск или отсутствие элементарного комфорта.«Если бы не ребенок, – думал Руди, глядя из-за машины на колдуна, глубокомысленно разбирающего и исследующего стручок гороха, – я бы не беспокоился. Этот парень может заявить, что он Наполеон, и это будет не мое дело. Но что ему делать с таким маленьким ребенком на руках, странствуя через миллионы миль и лет из ниоткуда?»Руди вспомнил, как колдун выходил из пылающего воздуха, и ему снова стало не по себе.Потом его отвлекла ржавая гайка, с которой он возился, и другие вещи. Завернув последнюю гайку, он вылез из-под машины, весь в масле, взмокший, и в растерянности посмотрел на Ингольда, сидевшего рядом со стручком в руке, после чего с силой швырнул в грязь гаечный ключ.– Чертов топливный насос, – вздохнул он и повалился на землю рядом с колдуном.– Значит, это насос, а не топливопроводы? – со знанием дела произнес Ингольд, посвященный Руди в тайну устройства автомобиля.– Поэтому, я думаю, нам остается лишь одно – идти на хайвэй и голосовать.– Не волнуйся, – успокоил его Ингольд, – моя связная в этом мире скоро должна быть здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90