Ныне о нем напоминают только этот перевал да проходящая по нему покрытая снегом каменистая дорога, которая ведет теперь в никуда.Он закрыл глаза, как будто таким образом хотел отогнать от себя нахлынувшее предчувствие печального изгнания; он уже покинул свой собственный мир, а теперь, как только к нему вернутся силы, расстанется и с этим прибежищем.А мягкий бесцветный голос продолжал:– Мы остановились отдохнуть: мать Кары почти теряла сознание, ей изрядно досталось от монахов. Но это не заставило ее придержать язык.Руди нахмурился, вспомнив мольбы Кары о пощаде, в то время как сама Нан безмолвно переносила побои.– Будь они прокляты за то, что сделали с ней! – устало прошептал он. – Пусть даже она старая сварливая карга. Чем-то она мне все же нравится.Джил сухо хмыкнула.– С ней все будет в порядке. Кого мне жалко, так это Томека Тиркенсона.– Кого? Что? – Он широко открыл глаза и уставился на нее. – А при чем здесь Томек Тиркенсон?Джил ответила ему безмятежным взглядом и снова заговорила:– Мы достигли подножья Перевала к закату. Большинство гвардейцев повернули обратно, а несколько человек задержались, чтобы попрощаться с волшебниками. Там были я, Сейя, Мелантрис, Ледяной Сокол, Гнифт и Янус. Мы дали им с собой немного еды, ведь их выпроводили, не разрешив ничего взять с собой.Руди отвернулся.– Черт бы их побрал, – прошептал он.Она пожала плечами.– Минут через пятнадцать, когда мы уже собрались уходить, Кта указал на дорогу, и мы тут же увидели направлявшегося к нам из леса Томека Тиркенсона со своими людьми. Настоящий караван: воины, лошади и тот провиант, который он сумел выцыганить у Элдора. Все они следовали обратно, в Убежище Томека в Геттсленде. Поравнявшись с нами, он натянул поводья, остановился и долго, со странным выражением на лице смотрел на Кару. Затем спешился и предложил ей руку и сердце.При этих воспоминаниях ледяные глаза Джил чуть потеплели.– Судя по его виду, он вовсе не ожидал, что она согласится, – продолжила Джил уже более мягким голосом. – Но она согласилась. Он поцеловал ее пальцы, затем поднял и посадил к себе в седло, так, что она оказалась в его объятиях. А потом повернулся к одному из сопровождавших его людей и проревел: «Мула моей теще!». И, видит Бог, они привели мула, а Нан все это время не спускала с Томека горящих глаз, как будто уже представляла, как станет превращать его жизнь в ад.– А затем он обратился к остальным: «Убежище в Геттлсенде не такое надежное и крепкое, как это, но для вас и для таких, как я, отлученных от Церкви, оно, черт подери, намного безопасней. Если хотите, то можете чувствовать себя там как дома до тех пор, пока нас всех вместе не сожрут Дарки». И они направились по Перевалу на Запад. Кара в седле у Томека, за ними – ее мать на муле, а следом – маги и Геттлсендские пастухи.Руди опять закрыл глаза, представив зимнее уныние Перевала, вихри, которые медленно укрывают следы снегом, замирающий вдали скрип и позвякивание сбруи.«По крайней мере, они выживут, – подумал он. – Что ни говори, а им пока есть куда идти в этом ужасном гибнущем мире».– Выяснили, что произошло с Восом? – тихо спросил он.Джил вздохнула:– У меня есть подозрения на этот счет. Ты знаешь, что Венд вернулся в лоно Церкви?Руди устало кивнул:– Я видел его в свите Джованнин.– Не суди его слишком поспешно, – сказала Джил. – Она не отходила от него ни днем, ни ночью с тех пор, как он вернулся в Убежище. Когда он сломается, было только вопросом времени. Сегодня устроили грандиозную церемонию, что-то вроде изгнания дьявола из оступившихся. Ярусы Церкви буквально были забиты людьми. А брат Венд и Бектис отреклись от магии...– Бектис?– Во власянице. Он посыпал пеплом даже свою бороду, – задумчиво сообщила Джил. – Я впервые увидела власяницу. И поняла, почему в Средние века придумали такое наказание.– Что такое власяница?– Ну, это что-то вроде рубахи, сшитой из волосяного холста.Руди передернуло.– Бектис был приговорен есть только хлеб и воду и носить власяницу до конца дней своих, но, тем не менее, он – в свите Алвира.Руди взглянул на Джил и увидел в ее глазах циничный огонек.– Прекрасно, – вздохнул он. – Как только шум утихнет, он окажется на прежней должности.– Сообразил, – кивнула Джил. – Очевидно, кому-то пришло в голову, что волшебники наверняка потребуются, если, например, нападут Белые Всадники, и Джованнин предпочла иметь под рукою Бектиса, а не Воса – тот сильнее и может оказаться опасным. А может, это своего рода взятка Алвиру. Не знаю. На данный момент Бектис скребет полы.Джил презрительно передернула плечами.– А Венд?Джил убрала невидимую пылинку с обтрепанного рукава камзола.– Венду разрешили принести клятву пожизненного отшельничества, – бесстрастным голосом сообщила она. – И он был вновь принят в лоно Церкви за прежние заслуги – так, по-моему, сформулировала это Джованнин.Руди никак не отреагировал на последнее известие.– Видишь ли, Вос был чертовски могучим волшебником, – продолжала Джил все тем же безразличным голосом. – Он единственный, кто выжил из Совета Магов, и я подозреваю, что именно ему принадлежал один из решающих голосов этого собрания. Мне говорили, что с таким магом можно справиться только одним способом: если только подсыпать ему снотворного. Но мне кажется, Вое вряд ли допустил бы к себе кого-нибудь из не-волшебников. А вот Венд был его учеником и, значит, такую возможность имел.Какое-то время Руди молча обдумывал услышанное. Джил, сложив на груди руки, наблюдала за ним. Из зала до них донеслись слабые звуки поступи алкетчского патруля.Теперь большая часть Убежища находилось под присмотром алкетчцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88