— Тем не менее здесь находятся люди... — ответил волшебник. Ветер разорвал пламя на желтые лепестки. В свете огня на лице Ингольда выделялись лишь широкие скулы, кончик носа и плотно сжатые губы. — Эти земли неподвластны плугу, они слишком засушливы. Но на юге и в пустыне добывают серебро, а здесь, у подножия гор, пасутся лошади и скот королевства. Жители равнин — выносливая порода, — добавил Ингольд, перебирая стебли мальвы, — вернее, им приходится быть такими.Руди наблюдал за тем, как он раскладывает растения по форме листьев, лепестков, тычинок или семян, старался запомнить их целебные свойства, о которых рассказывал Ингольд.— Мы все еще в Королевстве Дарвет? — спросил Руди.— Увы, — подтвердил Ингольд. — Королевство простирается до Западного океана. Великие помещики равнин — вассалы короля в Гее, а кардинал Дели получал и получает указания из Гея. Но Геттлсанд и земли вдоль границы с Алкетчем были завоеваны в битвах с Южной Империей, и я сомневаюсь, что отношения могут наладиться, разве что благодаря тактике Алвира, — он поднял глаза: два голубых огня сверкнули в тени капюшона. Свет от костра позолотил его длинные прямые ресницы. — Тебе придется убедиться, что равнины не так уж пустынны, — продолжал он.Руди выбрал длинную палку и поворошил угли угасающего костра.— Да, я видел стада бизонов и антилоп и стаи птиц, вы вполне могли бы обжиться здесь.— Возможно, — мягко согласился Ингольд, — но ведь на равнинах легко погибнуть. Видел ли ты когда-нибудь ледяную бурю? Ту, что бывает на севере. Однажды на побережье Белых озер я наткнулся на замерзшие глыбы мяса, разбросанные в снегах, — это все, что осталось от стада мамонтов. Я слышал, в центре этих бурь стоит такой холод, что пасущиеся животные замерзают, даже не успевая упасть, и превращаются в ледяные фигуры с цветами во рту, теми, что они поедали за миг до смерти... А буря ведь налетает внезапно, средь бела дня.— Это ужасно, — содрогнулся Руди. Что-то неясное шевельнулось в его памяти, ему вспомнилась лавка Дикого Дэвида и он сам, утонувший в замызганной бесцветной обивке старого кресла; вот он просматривает потрепанные подшивки читательского сборника, а вокруг толпа местных мотоциклистов судачит о том, что ему лучше намалевать на баке какого-то «харлея».— Даже если бы не было этих страшных бурь, неужели ты не помнишь о проделках Рейдеров, — добавил Ингольд.И мгновенно перед глазами Руди встала опаловая дымка над рекой в долине Карст. Он снова почувствовал тошнотворный привкус во рту. Дым, расстилающийся в туманном воздухе, кровавые останки людей, хриплое карканье воронья. И Ингольд, как серое привидение в утреннем тумане, с обрывком окровавленной кожи в руках... Руди содрогнулся...— Кто они такие, эти Белые Рейдеры? — спросил он.Старик пожал плечами.— Что я могу сказать? Они люди равнин, они властвуют над ветрами. Говорят, их родина — высокогорные луга на границе с ледниками. Но сейчас они обитают на всех северных равнинах и даже в центре Королевства.В отблесках костра было видно, как ослик Руди, которого он назвал Че Гевара, отзываясь на какой-то звук в ночи, бил копытами и фыркал. Вдали послышалось завывание степных волков.— Знаешь, — с наигранной небрежностью заметил Руди, — я не видел Белых Рейдеров, пока мы мытарствовали. Я слышал, что они преследуют караваны, но ни разу ни одного не видел.Ингольд усмехнулся:— Больше всего они опасны, когда их не видишь. Хотя с одним из них ты знаком! Ледяной Сокол — белый дьявол!Руди был потрясен. И даже не столько тем, что Ледяной Сокол оказался чужаком среди темноволосых голубоглазых людей Воса, а тем, что Рейдеры не походили ни на гуннов, ни на сиуксов. Ледяному Соколу не доверяла Джованнин. Руди снова вспомнил ферму в тумане и содрогнулся.— Алвир потому и послал его с миссией в Алкетч, — продолжал Ингольд, отодвигая травы и поднимаясь. — Только дьявол может выжить в этом путешествии. — Он взял посох, собираясь совершить обычный обход лагеря перед ночным дежурством.— Да, но если он враг, как ему удалось стать стражником? — запротестовал Руди.Ингольд помедлил перед тем, как исчезнуть в темноте.— Что значит враг? — услышал Руди его скрипучий голос. — Много необычных людей были стражниками... Я думаю, что если бы Ледяной Сокол счел нужным, он бы рассказал тебе...Волшебник растворился во мраке. Руди в изумлении покачал головой. Ингольд становился невидимым, если хотел. Колдун наблюдал за окружающим миром, как охотник из засады, маскировка, казалось, стала его второй натурой.«Интересно, — подумал Руди, — все ли волшебники такие?»Он продрог и придвинулся поближе к маленькому костру. Холод ночи подступал со всех сторон, а костер почти не грел.На ледяной равнине не было деревьев, и они поддерживали огонь воловьими «лепешками» и ветками кустарника. В призрачном свете этого костра Руди вспомнил столь дорогой ему полумрак комнаты Альды в Убежище, трепетное пламя единственной свечи и лицо Минальды, склонившееся над книгой. На щеке ее блестела слеза. И хотя он знал, что она плакала не о нем, а о судьбе героини книги, ему хотелось оказаться рядом и успокоить ее. Сначала он испугался, что воскрешает ее образ в пламени, — ведь он не хотел шпионить за ней. Но желание увидеть ее, узнать, что с ней все в порядке, было слишком сильным. А знакомо ли Ингольду такое чувство? Пытался ли он когда-нибудь найти в пламени образ женщины, которую любил? Внезапный ветер налетел на огонь; пламя, как разорванный шелк, метнулось сначала в одну сторону, затем в другую, и Руди вдруг понял, что это был не северный ветер. Он дул из небытия — резкий, сильный, холодный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97