- И?
– И… - он посмотрел на их руки, переплел свои пальцы с ее маленькими тонкими пальчиками.- Он был о тебе.
Теперь она отвернулась от него, облокотившись на перила, глядя в ночь, на медленно пульсирующее розоватое свечение дальних огней. Сейчас она была красивее, чем он когда-либо видел ее.
– Значит, он был обо мне,- тихо проговорила она и подождала, все еще уверенная, что он расскажет все сам.
Когда Анакин, наконец, смог заставить себя говорить, его голос прозвучал хрипло, как будто он целый день кричал.
– Там, во сне… ты умирала. Я не мог этого вынести. Я не могу такого вынести.
Не в силах смотреть на нее, он снова взглянул на город, на посадочную площадку, на звезды и не нашел ничего, на что мог бы смотреть. Оставалось только закрыть глаза.
– Ты умрешь при родах. - О,- сказала она.
И больше ничего.
Ей осталось жить всего несколько месяцев. Им осталось любить друг друга всего несколько месяцев. Она никогда не увидит их ребенка. И все, что она сказала: "О".
Ее рука тронула его щеку, и он открыл глаза. Карие глаза спокойно взирали на него.
– А ребенок?
– Я не знаю,- покачал он головой.
Она кивнула и пошла к одному из стульев на веранде. Села и уставилась на сцепленные на коленях руки. Как так можно? Как она могла так спокойно принять весть о собственной смерти? Он подошел к ней и встал на колени.
– Этого не случится, Падме. Я не позволю. Я мог спасти маму - будь я там на день раньше, на час… я… - снова возникла боль, и он сжал зубы, борясь с ней.- Этот сон не воплотится.
– Я так и думала.
– Так и думала? - удивленно заморгал он.
– Это Корускант, Эни, не Татуин. На Корусканте женщины не умирают при родах - даже жительницы нижних уровней. А за мной присматривает один из самых совершенных медицинских дроидов, который заверяет, что у меня идеальное здоровье. Твой сон, наверное, какая-то… метафора или что-то в этом роде.
– Я… Падме, мои сны всегда буквальны. Метафоры мне не снились никогда. И я не видел, где ты находилась… может быть, ты будешь вовсе не на Корусканте…
Она отвела взгляд.
– Я думала… о том, чтобы куда-то уехать… куда-нибудь. Чтобы никто не узнал о ребенке. Чтобы защитить тебя. Тогда ты сможешь остаться в Ордене.
– Да не хочу я оставаться в Ордене! - он обхватил ладонями ее лицо, заставляя посмотреть ему в глаза, чтобы она видела: он не шутит.- Не надо меня защищать. Мне это не нужно. Сейчас нам нужно думать, как защитить тебя. Потому что я хочу только одного: чтобы мы были вместе.
– Мы будем вместе,- сказала она.- Не может быть, чтобы я умерла при родах. Твой сон должен означать что-то еще.
– Знаю. Но я просто не представляю, что это может быть. Это слишком… я даже думать об этом не могу, Падме. С ума сойти. Что мы будем делать?
Она поцеловала ладонь немеханической руки.
– Мы будем делать именно то, что ты сказал мне, когда я спросила тебя днем: будем счастливо жить вместе.
– Но мы… Мы же не можем просто… ждать. Я не могу. Я обязан что-то сделать.
– Конечно,- ласково улыбнулась она.- Это ведь ты. Это-то и делает тебя героем. Как насчет Оби-Вана?
– А что насчет него? - удивился Анакин.
– Ты сам как-то сказал, что он силен, как Мейс Винду, и мудр. Может, попросить его помочь?
– Нет,- у Анакина перехватило дыхание, сердце будто сжало тисками.- Я не могу… тогда придется сказать ему…
– Эни, он твой лучший друг. Он наверняка уже подозревает.
– Одно дело, если подозревает, и совсем другое прямо взять и сказать ему. Он же член Совета. Ему придется донести на меня. К тому же…
– Что к тому же? Ты что-то не договариваешь?
– Я не уверен, что он на моей стороне,- Анакин отвернулся.
– На твоей стороне? Анакин, ты что такое говоришь?
– Он член Совета, Падме. Я знаю, что было предложение сделать меня магистром - я сильнее любого из живущих джедаев. Но кто-то противится. Оби-Ван мог бы сказать, кто это делает и почему… но он не говорит. Я даже не уверен, что он защищает меня перед ними.
– Я этому не верю.
– Неважно, веришь или нет.- пробормотал он с горечью.- Это правда.
– Тогда должна быть какая-то причина. Анакин, он твой лучший друг. Он любит тебя.
– Может и так. Только вот он не доверяет мне,- взгляд Анакина стал безрадостным, как пустота.- И я не уверен, что мы можем доверять ему.
– Анакин! - она схватила его за руку.- Как ты можешь говорить такое?
– Никто из них не верит мне, Падме. Никто. Ты знаешь, что я чувствую, когда они смотрят на меня?
– Анакин…
Он повернулся к ней. Ему хотелось кричать, злиться, превратить ярость в оружие, чтобы с его помощью стать свободным навсегда.
– Страх. Я чувствую их страх. Из-за пустяка. Но ему было что показать им. Он мог показать им причину их страха. Он мог показать им то, что обнаружил внутри себя в генеральской каюте на "Незримой длани".
Должно быть, что-то отразилось на его лице, потому что в ее глазах промелькнул намек на сомнение, всего на секунду, почти незаметный, но это сомнение резануло по его чувствам, подобно световому мечу. Он задрожал, прижал ее к груди и уткнулся лицом ей в волосы, и ее тепло успокоило его, унимая дрожь.
– Падме,- пробормотал он,- Падме, прости. Забудь, что я сказал. Это все ерунда, все теперь неважно. Я скоро уйду из Ордена - я не хочу, чтобы ты родила нашего ребенка в каком-то чужом месте. Я не позволю тебе быть одной, как в моем сне. Я буду рядом с тобой, Падме. Всегда. Ничто этому не помешает.
– Я знаю, Эни. Я знаю, - она чуть отстранилась и посмотрела ему в лицо. Слезы на ее глазах в отсветах пожаров сверкали, как алые самоцветы. Алые, как неестественное кроваво-красное сияние светового меча Дуку.
Он закрыл глаза.
– Пойдем обратно, Анакин. Становится холодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120