Иом попыталась открыть дверь, но та оказалась запертой, тогда она постучала и громко сказала:
— Именем королевы, откройте!
Ответа не последовало, и сэр Доннор постучал сильнее. За дверью послышались шаги, но никто так и не открыл.
— Принесите топор, будем рубить дверь, — громко сказала Иом сэру Доннору.
— Прошу вас, ваше величество, не надо, — взмолилась дама Опиншер.
Скрипнул засов, дверь приоткрылась. Выглянула старая женщина с морщинистым лицом, но все еще стройной фигурой. Имея дар обаяния, дама выглядела прекрасно, хотя возраст и не позволял ей уже часто выходить из дома.
— Чем могу служить, ваше величество? — спросила она, сделав чопорный реверанс.
— Разве вы не слышали предупреждение Короля Земли? — ответила вопросом Иом. — Слышала, — отвечала дама. — И что же?
— Молю вас, позвольте мне остаться, — сказала дама Опиншер.
Иом удивленно покачала головой. — Но почему?
— Я стара, — ответила дама. — Муж мой умер; все мои сыновья тоже умерли, служа вашему деду. Мне не для чего жить. Я не хочу покидать свой дом.
— У вас чудесный дом, — заметила Иом. — И он будет ждать вашего возвращения.
— Моя семья прожила здесь восемьсот лет, — сказала дама. — Я не хочу уходить. И не уйду. Ни ради вас, ни ради кого бы то ни было.
— Даже ради себя самой? — спросила Иом. — А ради вашего короля?
— Мой выбор сделан, — ответила дама.
Иом подумала, что сэр Доннор способен вытащить се отсюда силой, даже если вступится стража. Вряд ли старик-караульный причинит ему много хлопот, ибо сэр Доннор — замечательный воин. Так сказал Боринсон, который дрался с ним и выдвинул его в капитаны Королевской Стражи.
— Жизнь должна иметь цель, — сказала Иом. — Мы живем не только для себя. Хоть вы и стары, но вы еще можете помочь другим. Если вы сохранили какую-то доброту, мудрость или хотя бы способность к состраданию, вы способны помочь другим людям.
— Нет, — отвечала дама Опиншер. — Боюсь, что не сохранила.
— Габорн заглянул к вам в сердце. Он знает, что в нем, — Иом знала, что леди Опиншер занимается благотворительностью, и, стало быть, Габорну было за что ее избрать. — Он видел вашу отвагу и милосердие.
Дама Опиншер сухо усмехнулась и сказала:
— Сегодня утром у меня как раз кончился запас. Продавайся они на рынке, я послала бы за ними служанку. Нет, — добавила она с силой, — я никуда не поеду!
И закрыла дверь.
Иом огорчилась. Возможно, эта старая женщина и была еще способна на сострадание, но не верила в то, что завтра может быть лучше, чем сегодня, что жизнь стоит борьбы и что сама она кому-то нужна. Кто знает, что таилось в ее душе?
— В таком случае оставайтесь, — сказала Иом, обращаясь к двери. Не тащить же старуху силком, в самом деле. — Только отпустите слуг. Им-то зачем умирать с вами? Пусть они уедут.
— Как пожелаете, ваше величество, — ответила дама.
Иом повернулась к служанке, но та уже и так спешила к лестнице, радуясь избавлению. Королева посмотрела на Мирриму. Темноглазая красавица ответила ей задумчивым взглядом.
— Даже ваш муж не может спасти человека против его воли, — заметила она. — Это не его вина. И не ваша.
— Сэр Доннор, — сказала Иом, — призовите городскую стражу и велите обыскать в городе каждый дом. Выясните, сколько еще народу осталось. И предупредите всех от моего имени, что они должны уйти.
— Бегу, — ответил сэр Доннор и бросился исполнять приказание.
Когда он ушел, Миррима сказала:
— Это займет не один час.
В голосе ее слышался вопрос: «Когда же мы сможем уехать?»
Иом, закусив губу, посмотрела на Хроно, словно ища у нее ответа. Но почтенная пожилая женщина, как всегда, промолчала.
— У нас быстрые кони, — сказала Иом. — За час мы уедем дальше, чем крестьянин за целый день.
Биннесмана они нашли на постоялом дворе, где он ждал их, как и обещал. Заведение это, самое большое в городе, называлось «Кабаньи припасы», и подвалы под ним представляли из себя настоящий лабиринт. Там стояли огромные дубовые бочки, пахнувшие брагой, с балок пучками свисала сушеная пижма. Пахло мышами, хотя кошки так и шныряли под ногами у Иом, Мирримы, сэра Доннора и Хроно, пока те пробирались мимо лежавших грудами пустых винных мехов, ларей с луком и репой, мимо давильного пресса, бочек с сельдью и маринованными угрями, мимо подмокших кулей с сырами и громадных мешков с мукой.
В самой глубине подвала, где в бочках бродило пиво, разместились под присмотром лекарей десятки больных.
Здесь-то и делал свое дело при тусклом свете единственной свечи чародей Биннесман. Он разложил перед каждым порогом листья золотого лавра и ветки вороньего глаза и начертил на дверях руны.
Миррима вынула из кармана драгоценности, Биннесман закрыл дверь, ведшую к больным, и повернулся к ней.
Он нетерпеливо забрал у нее опалы и разложил на дощатом полу, почерневшем от грязи. Здесь, среди бочонков с маслом, стоявших друг на друге до самого потолка, было темно, почти как ночью.
Биннесман начертил вокруг опалов руны. Затем встал на колени и, делая руками медленные круговые движения, проговорил нараспев:
Когда-то под солнцем Земля прогревалась,
И было тепло вам, как детям зимою
У жаркого очага.

Когда-то так ярко горели светила,
Что камни сиянье запомнили это
И скрыли в сердце своем.
Потом он тихо прошептал:
— Проснитесь и отдайте ваш свет.
Он опустил руки и стал ждать. Камни в темноте были еле видны.
И вдруг Иом увидела, как в глубине их загорелся огонь, и камни засияли. В детстве она любила играть с этим ожерельем, подставляя опалы свету и любуясь вспыхивающими в них бликами. Камни переливались зелеными, красными и золотыми огоньками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194