Я бросился к первой же бане, которую увидел, и Абрайра крикнула мне:
— Подожди! Подожди остальных! — Я продолжал бежать. Зубы мои стучали. В этой бане Люсио не было.
Четырьмя домами ниже по улице было более крупное и разукрашенное заведение. Я промчался через ярко освещенный гэнкан — предбанник, где складывают одежду и обувь. На колышках рядом с синими кимоно самураев висело несколько белых.
Из темной двери доносились голоса и запахи теплой воды и кедра. Я прошел внутрь и заглянул в ванну. Единственное освещение исходило от больших аквариумов, окружавших комнату, там среди лилий плавали гигантские карпы. Около сорока голых мужчин сидели в большом, полном до краев бассейне из камня и дерева. Искусственный ключ в стене подавал горячую воду, извилистой струйкой она стекала между камней в бассейн. Вначале я не заметил Люсио. Он обрезал волосы, шрам у него на лице почти исчез.
И он тоже не узнал меня, потому что я стоял в освещенной двери и мои седые волосы виделись белым сиянием над головой. Он никогда раньше не видел меня освещенным сзади — и сейчас перед ним был силуэт, икона. Неясная, генетически внушенная фигура генерала Торреса.
Лицо Люсио потекло, словно сделанное из замазки, челюсть безвольно отвисла. Зрачки расширились до размеров монеты. Он не шевелился. А я стоял, ожидая, пока акт привязывания завершится. Абрайра вслед за мной вбежала в гэнкан.
Самурай взглянул на мое окровавленное мачете и сказал на безупречном испанском:
— Драться иди на улицу. Не оскверняй воду в ванне.
Рука Люсио дернулась, он задрожал. Зрачки сузились, он начал сознавать, где находится. Но пока еще не узнавал меня.
— Выходи из бассейна! — приказал я ему. Он в ужасе выдохнул:
— Анжело!
— Выходи из бассейна!
Он встал и перебрался через край бассейна.
— Анжело, чего ты хочешь от меня? Что ты со мной сделаешь? — спросил он в смятении. Он был совершенно обнажен, кожа у него смуглая, как у индейца. Пенис и мошонка обвисли от горячей воды в ванне. Он напрягся, словно собираясь ударить, потом посмотрел мне на ноги, лицо его стало печальным, словно он устыдился собственным мыслям.
— Ты хочешь убить меня. — Это был не вопрос, а утверждение. Он неохотно поднял кулаки и расставил ноги, приняв защитную позу.
Я осторожно двинулся вперед, высматривая брешь в его защите.
— Анжело, нет! — крикнула Абрайра. Она бросилась вперед и схватила меня за локоть, потащила назад. Все японцы стыдливо прикрыли свои половые органы и присели. Над водой остались только головы. — Разве ты не видишь? Он больше не Люсио! У него больше нет своей личности. Он как Перфекто, Мигель и все остальные. Он такой, каким ты хочешь его видеть!
— Знаю! Но мне он не нужен. Он причинил тебе слишком много боли! Я хочу, чтобы он умер!
Рот Люсио превратился в печальную букву «О» — печаль будущего святого, отвергнутого Господом.
— И я никогда не смогу понравиться тебе? — спросил он.
Я внимательно следил за ним. И ничего не ответил. Он подскочил ко мне, схватил мачете за лезвие, вырвал у меня из руки и повернул ко мне.
— Смотри! — сказал он; ноздри его раздувались. — Смотри! Нам не нужно драться! Мне не нужно убивать тебя, а тебе не нужно убивать меня! Они уже сделали это с нами… — Он кивком указал на самураев в ванне. — Мы пойдем в битву, и у нас нет ни одного шанса уцелеть! — Люсио нервно облизнул губы и, дрожа, следил за мной.
Протянул мачете вперед, так что конец лезвия коснулся моего горла. Рука его дрожала. В этот момент он мог разрубить меня на куски.
Я поднял руку и отвел нож в сторону, он не сопротивлялся. Просто стоял и дрожал. Я хотел убить его. Разорвать голыми руками. Посмотрел на его половые органы, болтавшиеся в теплом воздухе.
— Ты можешь уйти! — сказал я. — Но твои яйца останутся! — И изо всей силы ударил коленом ему в промежность. Тефлексовое покрытие защитного костюма ударило его в мошонку, разорвало ее, словно я ударил пустую раковину. Он беззвучно упал назад и спиной ударился о пол. Его промежность была окровавлена. Я хотел оставить его, но взглянул и понял, что гнев мой не утих. Наказание недостаточно сильное.
— Indio! Mamon! — закричал я и несколько раз пнул его в ребра, и ему было слишком больно, чтобы он мог сопротивляться. Я ударил его в лицо, потом опустился на колени и еще раз стукнул по ребрам, стараясь поломать кости, которые казались твердыми, как камень. Я понял, что громко кричу, побежал в угол, подобрал свое мачете и скомандовал:
— Вставай, подлец! Защищайся, чтобы я мог убить тебя! — Я хотел убить его, но одновременно хотел бросить мачете, как сделал в первый раз, когда решил не убивать Эйриша. Но нож словно приклеился к моей руке. В предбаннике послышался шум, вбежал Перфекто.
Люсио лежал на полу и всхлипывал. Я хотел убить его и одновременно хотел оставить в покое. Вместо этого я наступил ему на левую руку, ударил ножом по сжатому кулаку, отрубил пальцы, надеясь, что это удовлетворит меня.
Но и этого оказалось недостаточно. Я не мог опустить мачете.
— Вставай, indio! — закричал я, а он продолжал всхлипывать.
Я поднял руку, собираясь погрузить мачете ему в живот.
— Нет! — закричал Перфекто, и я поднял голову. Он одним гибким движением перелетел через разделявшее нас пространство, перехватил мою руку и одновременно ударил ногой голову Люсио, сломав ему шею.
Люсио начал дергаться. Лицо Перфекто превратилось в маску боли.
— Я это сделаю, — негромко сказал он. Затем медленно достал собственный мачете и отрезал голову Люсио.
Стоял, глядя на труп, и плечи его дергались.
Потом выражение его лица изменилось — от задумчивой печали к изумлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168