Этого удовольствия я никому не доставлю. Сам с собой разговариваю? А если вокруг или идиоты, или сволочи? С кем прикажете говорить? И насчет трусости я загнул. Не трусость это. Я прекрасно понимаю, что в дерьме должны испачкаться все. По самые уши. Вот тогда я себя буду чувствовать в относительной безопасности: никто не сможет упрекнуть меня в излишней жестокости. Все остальные будут не лучше. Это, если можно так сказать, основа для продолжения совместного существования.
Да какого черта там Ленус копается? Без меня не в состоянии в «универсал» забраться? Тоже мне деточка маленькая! Или еще один Ромус наклевывается, который только бумажки писать способен? Так не пройдет этот фокус — будет у меня работать как миленький.
— Арнус! Ты там заснул? Прием.
— Стартую. Конец связи, — шипят наушники.
— Конец связи, мать твою, будет, когда я это скажу! Нашивки жмут? Прием.
— Понял. Нашивки не жмут. Прием.
— Так-то лучше. — Я несколько смягчаюсь. — Сейчас облетишь часть по периметру и займешь ту же позицию, которую занимаю теперь я. Потом включишь внешние динамики и очень убедительно объяснишь этим баранам, что пора сдаваться. Как понял? Прием.
— Понял отлично. Стартую. Прием.
— Вот теперь — конец связи, — злорадно говорю я. Одного наглеца на место поставил. Сегодня я все закончу в Городке и со значительной частью своих сопляков подамся в Столицу. Соблазнительно, конечно, оставить здесь Ленуса, чтобы наводил порядок. Но, к великому моему сожалению, в Столице он будет нужен больше, чем здесь.
Ага. Вот и второй «универсал» показался. Ленус все делает по моим инструкциям: начал облет периметра. Это замечательно. Теперь можно спокойно спускаться вниз. А чего я хочу внизу? Правильно: кофе! Большую чашку крепкого горячего кофе.
— Мехвод! На посадку! Нам здесь делать больше нечего.
— Слушаюсь, господин командор! — В голосе мальчишки сквозит легкое недоумение, но я его игнорирую: намерения что-либо объяснять подчиненным у меня сейчас нету.
Турбины амфибии очередной раз взвывают, и машина начинает неспешно снижаться. Я смотрю на медленно приближающийся плац. Если механик-водитель решил посадить «универсал» там — я не возражаю. В конце концов у него еще нету надлежащего опыта, чтобы вот так прямо с воздуха загнать машину в бокс. И не должно быть. Да и в боксах эта машина застаиваться явно не будет. Во всяком случае — не сегодня. И явно не завтра. Может быть, когда-нибудь потом. Если она доживет до такого светлого момента. И если до этого светлого момента доживу я.
Я не стал слушать, что там говорит Ленус оставшимся без командования людям, которые хотели нас выбить из части. Отмахнувшись от толпы сопляков (каждый из них пытался мне выразить свое восхищение), я направился к офицерскому бараку. Если где-нибудь в части и есть кофе, то только там. А мне хочется сейчас именно кофе.
Перед входом меня встретил один из моих бойцов с автоматом. Козырнул и молча пропустил внутрь. Тела убитых кто-то уже вынес, и барак сразу же приобрел вид обычного офицерского общежития. Наверное, Ленус отдал приказ отмыть от крови полы. Получилось это у мальчишек посредственно, но если не приглядываться, то можно и не заметить.
Кофе нашелся в комнате командира части. Там же был и древний электрочайник. Я наполнил его водой и включил в розетку. Через несколько минут обшарпанная рухлядь деловито забулькала. Я насыпал в чашку коричневых гранул, бросил туда же пару ложек сахара, залил кипятком и задумался.
Кретинизм полнейший получается. Если бы в то светлое время, когда я еще служил в армии и никаких путчей не было, кому-то взбрело в голову захватить воинскую часть, то первое, что я бы сделал, начиная операцию по освобождению, — это отключил электричество и воду. Захватившим должно быть темно и неуютно. А еще им постоянно должно хотеться пить. Создай людям состояние постоянного дискомфорта, и они через очень короткое время сами приползут к тебе, умоляя, чтобы ты их посадил в тюрьму. Не потому, что там хорошо. Но потому, что привыкли они к комфорту. Хоть к минимальному, да привыкли. Тогда что же за идиоты руководили операцией по выкуриванию меня из части? Я понимаю, что малолеток никто серьезно воспринимать не собирается. Подумаешь, какие-то сопляки раз или два дебош устроили? Да такое почти каждый год случается. Всегда есть кто-то, кто чем-то очень недоволен. Или просто побузить молодежи хочется. А если еще и приплатят за то, чтобы администрация свой нос куда не просят не совала, то и вообще замечательно может получиться. Ведь всегда можно на что-то закрыть глаза. Так закрыть, чтобы отчетности не портить.
Но это все было справедливо до того светлого момента, пока я не напал на воинскую часть. Ну, если уж быть совсем точным — то до того момента, как мы с Ленусом пристрелили двух полисов. Я, конечно, сомневаюсь, что о них кто-нибудь сейчас вспомнит, но факт остается фактом. Правда, во внимание его принимать не имеет смысла. Им никто не мог воспользоваться, пока о смерти полисов не стало известно. А я очень сомневаюсь, что сейчас городским властям до того. Однако шутки должны были закончиться уже с рассветом. Сопляки, которые не митинг вонючий устроили, а воинскую часть взяли под контроль, — это серьезно. И отношение к нам сразу же должно было измениться. Или не должно было? Господа военные, пребывающие при весьма солидных погонах, решили, что справятся с зарвавшимися малолетками одной левой. Во что это их решение вылилось, я в ближайшее время узнаю. Или их подчиненные пойдут сдаваться, или этих самых подчиненных придется перебить.
А потом на повестке дня встанет вопрос аэродрома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108