— Дорогуша, а как ты себе это представляешь? — интересуюсь я.
— Что? Да я тебя…
Понятно. Нормального языка не понимает в силу общей умственной отсталости, головой думать не намерен, значит, придется применить некоторое воздействие. Весьма грубое, кстати. Несильно размахиваюсь и бью придурка ногой по ребрам. Кроссовка — это не армейский ботинок, но, похоже, клиент понял, что шутить с ним не собираются. Взвыл и с ненавистью уставился на меня. Молча. Уже прогресс.
— А теперь объясни мне, мил-человек, какого черта ты здесь сейчас делаешь?
— Вызывай полицию. Им объясню.
А он ведь не понимает, во что влип! Да, похоже, идиотизм в этом конкретном случае передался по наследству. Клиника.
— Полицию? — издевательски улыбаюсь. — Зачем же полицию? Им до нас дела нету, а нам до них. Так что будем разбираться своими силами. Значит, мне вопрос повторять надо? Или сам ответишь?
Молчит и смотрит в сторону. В героя-подпольщика решил поиграть? Или папин приказ выполняет? Хорошо, в бирюльки играть закончили.
— Ты, сученыш, сейчас будешь исповедоваться, — говорю я, извлекая из кобуры пистолет. — И делать ты это будешь искренне, как и положено на исповеди. Я буду тебе задавать вопросы, ты будешь на них вежливо и правдиво отвечать. Если какой-то ответ мне не понравится — я прострелю тебе колено. Потом — второе. Далее я прострелю тебе правый локоть, затем — левый. После этого у тебя не останется интересных суставов, и я прострелю тебе голову. Продолжения ты уже не увидишь, но оно будет — я займусь твоим приятелем. С ним схема будет та же самая. Так что, если у тебя не возникает желания испытывать подобные прелести на своей шкуре, ты мне прямо сейчас расскажешь, что ты здесь делаешь и зачем? Приступим?
Еще один взгляд, полный ненависти, и плевок в мою сторону. Я, кажется, предупредил недвусмысленно и прямым текстом. Кроме того, я пообещал за подобные действия наказать. А раз пообещал — надо выполнять. В конце концов он должен понять, что я не шучу.
Хлопок пистолетного выстрела в замкнутом пространстве прозвучал просто оглушительно, в помещении завоняло горелым порохом, и в ту же секунду заорал мой подопечный — ранение в колено очень болезненное.
— Теперь ты готов говорить? — интересуюсь я.
— Сука ты! Сука!
— Придурок, не заставляй меня стрелять во второе колено! — рявкаю я. — Что ты здесь делаешь? Говори быстро!
— Я… Мы… — До него, похоже, начало доходить.
— Ну!
— Нам просто хотелось посмотреть, чем тут малолетки занимаются. Мы ничего такого…
Ну и что мне с этим делать? Два варианта: или врет, или нет. Пятьдесят на пятьдесят… Прямо как в идиотском анекдоте: какова вероятность встретить динозавра на улице Столицы? Пятьдесят на пятьдесят: либо встретишь, либо нет. Да, голова у меня что-то сегодня варит откровенно плохо. Можно, конечно, прострелить придурку второе колено, но толку от этого не будет. Это даже не забавно — глупо. А что это у нас второй пациент так судорожно дергается? Может, с ним будет поговорить интереснее?
— Седус! — гаркаю я. Мальчишка, похоже, поражен увиденным, но ему хватает секунды, чтобы прийти в чувство.
— Так точно, господин командор!
Какое, ко всем чертям, точно? Нет, господа хорошие, Ромуса я все-таки убью. Или покалечу, если не дадут убить.
— Вынь кляп из пасти у второго болвана! Ему поговорить со мной припекло.
Седус как-то бочком приближается ко второму пленнику и при этом все время косится на пистолет в моей руке. Правильно, между прочем, косится! Сам ведь проштрафился, а я могу относительно плетей и передумать… Вот что надо сделать — так это узнать имя маленького мерзавца, который подбил эту братию на поход за пивом. Узнать, запомнить и на досуге решить, что же с ним, собственно, делать. Но это потом. А сейчас меня очень интересует, что мне скажет второй придурок, позволивший себе удовольствие забраться в мои владения.
— Отпустите нас! Мы ничего не хотели! Мы…
Седус осмелел и коротко бьет пленника в лицо. Удар хороший, а может, дураку до этого сломали нос, но кровь у него начинает хлестать сразу же.
— Достаточно, — не торопясь говорю я Седусу, прицеливающемуся ударить еще раз и уже обращаясь к связанному нарушителю спокойствия. — Так какого черта вас сюда понесло среди ночи?
— Нам по приколу посмотреть было! Правда! Мы все поняли! Мы больше не будем! Отпустите нас! Пожалуйста! Мы…
— Заткнуться! И прекрати скулить, как баба. — Как же я не люблю таких мужиков, которые сперва напакостят, а потом начинают плакаться в жилетку и ныть, что больше не будут. Не знаю, как у кого, но у меня они вызывают только отвращение. Думаю, что не только у меня.
Мне становится скучно и противно. По той причине, что я вижу — происходящее форменная глупость. И самое мерзкое, что повинны в этой глупости не два великовозрастных балбеса, которых с пьяных глаз посреди ночи потянуло на подвиги, а мои подчиненные, которые уверовали в свою безнаказанность и решили, что им можно теперь вообще все. Но самое мерзкое то, что расплачиваться придется все-таки искателям приключений. Расплачиваться своей жизнью. Не потому, что они что-то увидели, а потому, что чисто теоретически могли увидеть. И это совершенно паскудно. Кроме того, мне явно пытаются навязать еще и роль палача. Не хочу! Я не хочу расстреливать этих сопливых придурков и прятать их трупы! Я не хочу допрашивать их о том, кто еще знал об их походе в наш зал. И я не хочу заниматься изловом и отстрелом этих самых знающих. В конце концов у меня есть Ленус. Он мой заместитель, у него у самого пистолет в кобуре, вот пусть он этой всей грязью и занимается. А я сейчас пойду спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108