— Быстрее, — прошептал он. — Пока твои друзья не вернулись…Поющий Волк оглянулся. Друзья? Да разве его родичей после всего этого можно назвать людьми? Резкий смех Вороньего Ловчего разорвал воздух, смешавшись с пронзительным женским воплем.— Быстрее!Их глаза на мгновение встретились, и Поющий Волк почувствовал недоверие и страх Другого. Он поднял копье; раненый крепко зажмурился. Он опустил копье, пробив грудную клетку и вырвав все еще бьющееся сердце Другого. Он сам тихо вскрикнул, когда кровь из артерии брызнула на него и залила его лицо и одежду. Он осторожно взял пульсирующий сердечный мускул, держа его на расстоянии от своего лица, — горячий, влажный, дрожащий в его руках.Лицо Другого умиротворенно застыло, глаза остекленели, как будто перед ними открылась вечность. Поющий Волк встал на ноги и нетвердым шагом зашагал к реке. Он вошел в холодную воду по колено. Волны плескались вокруг него.Опустив сердце в воду, он поглядел, как оно тонет, и произнес:— Отнеси его домой, Дух Моря. Он умер храбро. Он глядел, как кровь, вытекающая из сердца, растекается по поверхности воды. Потом он приложил руку к собственному сердцу. Слезы текли у него из глаз.Они шли вперед, к Большой Реке, и истребляли всех Других по пути. Вид у Вороньего Ловчего был важный и надменный — он улыбался тем, кто, как он считал, заслуживает его одобрения, и хмуро глядел на трусов, вроде Поющего Волка, который держался позади всех и убивал только ради самозащиты, да еще и других сбивал с толку, то и дело напоминая им о каких-то путях Народа.Однажды они заночевали на равнине; ночи становились все длиннее, и без того, чтобы вставать лагерем, уже было не обойтись; да и к тому же они сильно устали от долгого пути. Все ближе была Долгая Тьма — она поднималась на восточном горизонте, и это занимало все мысли. Все чаще Поющий Волк оглядывался назад, на юг, тоскуя по дому.Другую ночь они провели в узкой лощине; холмы ограждали ее с обеих сторон, защищая их чум от ветра. На востоке ревела и перекатывалась Большая Река; ее белые воды мерцали среди ночной темноты.Поющий Волк — ведь теперь он был не в почете у Вороньего Ловчего — развел костер в стороне от всех; он растапливал его сухими листьями и навозом, подсушивая ивовые ветви, чтобы пламя потом было пожарче. А с небес на маленький глазок огня глядел Блаженный Звездный Народ. О чем они думают? Неужто они не видят, что творится с Народом, какие реки крови проливают его дети? Он оглянулся. У других костров сидели его соплеменники. Они смеялись, шутили и, выразительно жестикулируя, похвалялись своими боевыми подвигами.— Почему ты не любишь меня? — спросил Вороний Ловчий, подойдя к костру Поющего Волка. На его суровом молодом лице лежали багровые отблески пламени. Его черные глаза встретились с глазами Волка.— Куда мы зашли, Вороний Ловчий? Я вижу такое, что после заснуть не могу… Разбитые о камни дети, зарезанные старики и женщины, вспоротые животы… Я сам видел, как ты вытаскиваешь из раны кишку и тянешь за нее, пока человек не закричит от боли. Зачем? С какой целью ты все это выделываешь?Вороний Ловчий угрюмо кивнул и наморщил лоб:— Я понимаю твои сомнения… Честно говоря, временами я и сам себя спрашиваю: что это такое я творю? Но Других так много! Я видел… Здесь… — Он указал на свою голову. — Я видел. — Он не сводил с Поющего Волка своих суровых глаз. — Понимаешь? У меня было видение.— Нет, не понимаю, — нахмурился Поющий Волк, глядя на горящий перед ним огонь. — Что пользы от мучительств, от жестокостей? Сколько бы ты…— Если я их как следует запугаю, они оставят нас в покое. Поэтому я и уродую так их тела. Если мы раним их в самое сердце, Поющий Волк, они уйдут отсюда, покинут нашу землю.— Должен быть другой путь. Вороний Ловчий сел на землю, прижав колени к груди. Он совершенно искренне спросил:— Какой? Мы должны истребить этих людей, истребить без пощады! Пусть корчатся от боли… — Он обхватил руками грудь. — Думаешь, мое сердце не сжимается, я во сне не кричу? Эти Другие, они ведь не так уж отличаются от нас. Но они прогнали нас из родных мест, отняли море, отняли богатые травой равнины на западе, преследовали нас не одно поколение, пока у нас ничего не осталось. Ты же знаешь — когда-то мы владели всей землей к западу от Больших Гор. Там-то дичи вдоволь. И во всех тех местах охотились наши предки. А теперь? Чем дальше к югу от Большой Реки, тем холоднее, тем суше места. Ты сам видел. Ты ведь дальше заходил на юг, чем кто бы то ни было из нас. Ты сам говорил: Великий Ледник сжимает и запирает русло Большой Реки. На западе — недоступные горы, на востоке — бесконечный лед.— Да…— А нам куда деваться?— Но причинять страдания другим — это…— Это необходимо! — Вороний Ловчий нахмурился. — Подумай. Люди чувствуют чужую боль. Когда ты, охотясь на зверя, например, вонзаешь копье в брюхо мамонту, а потом днями преследуешь его, раненого, ведь тебе передается его страдание, да?Поющий Волк кивнул:— Каждый охотник, когда убивает зверя, чувствует его боль.— Это наше единственное оружие против Других. Разве ты не понимаешь? Представить себя этими окровавленными трупами, которые мы бросаем по пути. Заставить их встать на наше место. Почувствовать эту боль.— Как чувствовали ее мы? — стало доходить до Поющего Волка.— Видишь, ты начинаешь понимать меня. Когда ты смотришь на ребенка с проломленным черепом, твоя душа разрывается. В этот момент ты думаешь, что это мог бы быть твой собственный ребенок, ведь так? Подумай, как это на них подействует?— Ты кричишь во сне?Глаза Вороньего Ловчего не дрогнули.— Мой сон наполняют их крики. Это… это мука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148