– Э-э… маленькая неприятность.
Я почувствовал, как меня охватывает беспокойство, ведь эти непонятные царапины уже основательно взвинтили мои нервы.
– Какая неприятность?
– Э-э… Очень неловко…
– Что неловко? Говорите же вразумительней, Хальворссон!
– Э-э… Я вынужден передать вам слова доктора Хубер. Я, в самом деле…
Я так сжал в руке трубку, что чуть не сломал ее.
– Говорите же, Хальворссон!
– Ну… Доктор Хубер говорит, чтобы вы развлекались так со своей маменькой, а не с ней!
Я бы меньше удивился, если бы рухнули стены лаборатории. У меня буквально подкосились ноги, и я был вынужден прислониться к столу.
– Что?
– Я, в самом деле… только передал ее слова. Честно говоря, я и сам не очень понимаю…
– Послушайте, вы вообще-то можете говорить яснее?! – рявкнул я на него. – Я не понимаю, что там у вас случилось, но хотел бы знать, вам понятно?
– Ну, и я знаю не так уж много, Петер. Я отнес мисс Хубер раствор. Электронный микроскоп был уже наготове. Доктор капнула раствор на стекло, заглянула в окуляр, потом принялась ругаться.
– Как?
– Я должен повторить?
– Ничего не должны! Продолжайте!
– Она орала во всю глотку. Сначала я думал, что она сейчас все бросит на пол, но она только швырнула в стену предметное стекло. Потом убежала.
– Но почему же, ради бога?
– Ну… то, что было на стекле…
– Что было на нем? Вы разве не сказали, что на стекле была капля раствора?
– Да, конечно… Только в этом растворе… была человеческая сперма, Петер.
Мне показалось, что мое горло сдавила ледяная рука.
– И что? – прохрипел я. – Что потом? Это еще не причина, чтобы…
– Дело в том, что эти сперматозоиды двигались, Петер… Они были живые и наверняка живы и сейчас. Я, в самом деле, не знаю, что делать…
Я думаю, что за несколько сот лет существования Санта-Моники еще никто и никогда не пробегал полмили так быстро, как мы, особенно в групповом забеге. Селия Джордан, прижимая локти к бокам: очевидно, она вспомнила времена студенчества и рекомендации своего тренера. Осиму нес порыв камикадзе, а что несло меня – сам не знаю. Тем не менее я пришел третьим в этом полумильном забеге. В «спермодерби», как потом окрестил его Миддлтон.
Хальворссон все еще стоял посередине лаборатории с бутылочкой раствора в руках, и ничто на свете не могло бы заставить его выпустить ее из рук. Он посмотрел на нас с таким несчастным видом, словно из-за него нам не удалось ограбить английский банк.
– Слава богу, вы уже здесь! – простонал он радостно. – У меня голова идет кругом. Доктор заперлась там! – И он указал на дверь где-то в противоположном конце лаборатории.
– Там она? – спросил Осима шепотом.
Хальворссон кивнул.
Карабинас и Селия Джордан посмотрели на меня. Ничего не поделаешь, начальник был я.
Я подошел к запертой двери. Что и говорить, ощущения мои были не из приятных. Честно говоря, я так еще и не понял, что же произошло.
Я тихонько постучал в дверь.
– Доктор! Никакого ответа.
– Доктор Хубер! То же самое.
– Это Петер Силади. Прошу вас, скажите же что-нибудь. Вы же не ребенок…
– Что вам угодно? – донесся изнутри сухой голос.
– Откройте!
– Идите к черту! Со всей вашей бандой идиотов вместе с идиотскими мумиями. Человек оказывает им любезность и уже думает, что они приняли его в свою компанию! Взрослые люди – и такие слабоумные, плоские шутки… – Я услышал, как она в отчаянии глотает слезы.
Я привалился к двери и мысленно изменил голос, как волк под дверью у козлят.
– П сверьте, дорогая мисс доктор, я не имею понятия. что могло произойти, – проговорил я нежным голосом. – Но если я установлю, что это чья-то идиотская шутка, он у меня так вылетит, что ногами земли не коснется. А Хальворссона немедленно отправлю домой в Данию! Лишу его стипендии… Хоть виноват, хоть нет! Тут дверь быстро открылась, и в проеме появилось покрасневшее лицо доктора Хубер: глаза ее были умеренно заплаканы.
– Этого не нужно, – сказала она хрипло и прислонилась к косяку двери. – Пока не выяснится…
Хальворссон, стоя передо мной, выглядел, как живое воплощение отчаяния.
– Это ваши штучки. Кнут? – спросил я со зловещим спокойствием.
Датчанин поднял одну руку для присяги, в то время как другой рукой он все еще прижимал к себе раствор.
– Клянусь, что я ничего не сделал! Я не выпускал это из рук ни на секунду. Я перешел через дорогу, прошел по всем коридорам и, пока доктор не взяла у меня из рук бутылочку, ко мне не приближался никто из посторонних. Клянусь!
– А ты ни с кем не повстречался по пути? – шепнул Карабинас.
– Нет. Но даже если бы и повстречался… Я говорю, что не выпускал это из рук ни на секунду.
Мы несколько секунд меряли друг друга подозрительными взглядами, потом, устыдившись, опустили глаза. Мы знаем друг друга более десяти лет и не могли себе представить, чтобы кто-то из нас отмочил такую глупую шутку.
Я мягко взял доктора под локоть.
– Дорогая мисс доктор, вы видите: что бы там ни случилось, не мы виноваты в этом. Мы безгранично признательны вам за вашу помощь. Ну кому бы пришла в голову такая забава для слабоумных? Вы верите нам, доктор?
Она оглядела нас и, очевидно, заметила что-то в наших глазах, потому что с совершенно серьезным видом кивнула.
– Верю.
Я с облегчением вздохнул.
– Ну тогда с этим все. А сейчас я предлагаю сделать контрольную пробу.
– Контрольную пробу?
– То есть мы все повторим. Вдруг предметное стекло было загрязнено.
– Исключено, я мою сама… – Она готова была снова разрыдаться.
– Где предметные стекла? – спросила неожиданно Селия Джордан.
– Там, возле микроскопа в ящике…
Тогда Селия принялась за работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136