– Посветите кто-нибудь на землю, – сказал Силади. – Если я не ошибаюсь, то, что мы ищем, будет на глубине нескольких этажей.
Я опустил револьвер в карман и попытался говорить примирительным тоном.
– А почему вы думаете, что теперь нам нужно спускаться вниз?
Он покосился на мою руку, но, увидев, что в ней нет ничего, кроме фонаря, как будто успокоился.
– По двум причинам… Первая – источники. Древние очевидцы тоже спускались вниз. А другая – это то, что… Если вершина пирамиды находится под вершиной холма, то она должна быть погружена под землю на глубину нескольких этажей.
– Вероятно, – согласился я, потому что тем временем меня стала занимать иная мысль. – Скажите, Петер, -спросил я, – для чего, по-вашему, служат те боковые ходы, мимо которых мы прошли?
Он сдвинул брови и поднял палец.
– Вы чувствуете воздух?
– Я – нет.
– Я бы сказал, что здесь есть воздух, точнее говоря, – кислород. И бьюсь об заклад, что ему не три тысячи лет.
– Значит, их сделали для вентиляции?
– Очевидно. Они, может быть, ведут в какую-то пещеру. По-видимому, существует возможность и по ним попасть сюда, под землю!
– Значит, к пирамиде можно подойти и по боковому ходу?
– Я более чем уверен. Вот подумайте. Если бы они построили только один вход, то взяли бы на себя большой риск.
– Они?
– Да, они самые. Одно землетрясение – и все прахом! Они обязательно должны были построить и другой вход!
Теперь уже почва у нас под ногами ощутимо пошла под уклон. И спускаясь наощупь по все круче уходившему вниз полу, я, не переставая, размышлял над тем, сколько шансов у людей Джиральдини обнаружить другой вход. Отвлек меня от моих мыслей несколько испуганный голос Миддлтона.
– Смотрите! Туннель закончился!
Мы сбились в кучку, как овцы, потерявшие своего пастыря.
Перед нами в свете фонарей была лишь голая глиняная стена, гладко обработанная, какой ее оставили старательные рабочие три с половиной тысячи лет тому назад.
Силади прислонился к стене и негромко хохотнул.
– Конец! Черт бы его побрал, конец!
Остальные же стояли, таращась на стену, словно на глине перед ними появился Иму во главе всех войск мира Красного Солнца.
– Конец чему? – спросил я подозрительно, хотя, честно говоря, незачем было и спрашивать: безнадежность была написана у них на лицах.
– Чему? Ну, всему… Вы не видите, Нельсон? Мы пришли в тупик. К пирамиде ведет все-таки какой-то из боковых коридоров…
– Почему вы так думаете?
– А вам недостаточно этой стены перед носом?
– Да, но… зачем ее могли поставить?
– Спросите у них самих. Вы же знаете их логику, нет? По крайней мере, вы совсем еще недавно выхвалялись, что знаете ее.
Я ощупал стену, потом постучал по ней кулаком. Стена не гудела и не давала трещин: словом, вела себя точь-в-точь, как нормальная стена туннеля, за которой только и есть, что мать-земля сырая.
– Ренни? – обернулся я к молодому человеку.
– Слушаю, – буркнул он подавленно.
– Вы ничего не чувствуете?
– Я? Нет…
И Сети стояла рядом со мной, ссутулившись, втянув голову в плечи, – само воплощение беспомощности.
Тогда я в первый и последний раз окончательно потерял голову. Я знал, что люди Джиральдини идут за нами по пятам по туннелю и искать теперь боковой вход было безнадежным делом.
Кажется, я заорал и принялся браниться, причем вряд ли выбирал выражения. Затем я упал на колени на пол коридора и начал колотить по глине, присыпанной тонким песком. Повторяю: я орал, бранился и молотил почву под нашими ногами.
Я колотил до тех пор, пока не послышался грохот, как от ожившего большого барабана в оркестре.
Я пришел в себя, когда ко мне подскочил Силади, рывком поднял меня с земли и поцеловал в лоб.
– Нельсон! Вы гений! Я заранее прошу прощения за все, чем обидел вас и чем еще, вероятно, обижу! Сам господь бог не додумался бы!
– Однако подумать об этом нам следовало! – покачал головой Хальворссон, то и дело сплевывая песок. – Вы сами только что говорили, что пирамида должна лежать значительно ниже уровня коридора.
Каменная плита, прикрывавшая вход под землю, лежала теперь перед нами, наполовину очищенная от песка. Я прислонился к стене, с трудом переводя дыхание, как будто с кем-то подрался.
– Прочитать надпись? – спросил Осима, указывая на проступившие иероглифы.
Я почувствовал, что силы возвращаются ко мне, чем тут же воспользовался, чтобы отмахнуться.
– На это сейчас нет времени. Я не думаю, чтобы именно здесь они написали что-то важное.
– Это тоже какая-то выдержка, – пробормотал Миддлтон и, вытягивая шею, пытался разобрать непонятные для меня рисунки.
– Кажется, отрывок гимна.
Силади наклонился и вместе с Йеттмаром поднял плиту. Она легко сдвинулась, и наши любопытные фонарики осветили длинную вереницу вырубленных в камне ступенек, которые вели куда-то в темнеющую глубину.
Я увидел, как доктор Хубер, когда Силади и Йеттмар отбросили в сторону каменную плиту, перекрестилась. Ренни неподвижным взглядом смотрел вглубь, а Сети дрожала, как осиновый лист.
Я же подтянул ремень брюк и без колебаний стал спускаться.
Тридцать две ступеньки вели в чрево земли по прямой линии, но еще на тридцатой по кривизне стены я почувствовал, что начинается поворот.
– Осторожно, – сказал я. – Лестница поворачивает!
Они с опаской двигались по моим следам, сразу же за мной шел Петер Силади.
– А не стоит ли и здесь замаскировать вход? – пробасил он мне в ухо.
– Бесполезно. Ведь следы покажут им все в точности. Здесь нет ветра, который нанес бы песка.
Лестница сделала еще один поворот, вызывая у меня ощущение, что мы движемся по кругу.
– А я и не знал, что у египтян были винтовые лестницы, – пробормотал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136