Глаза ее по-прежнему отсвечивали белым и не видно было и признака зрачков. Я сделал несколько шагов, чтобы подойти к ней и повести дальше, когда нечто помешало мне и почти толкнуло назад, туда, где я стоял перед этим.
Этим нечто был голос Сети.
Потому что в тот момент, когда я шагнул к ней, она заговорила.
Она открыла рот, и с ее губ стали срываться звуки, которые, как я теперь понимаю, были словами: певучими словами неизвестного языка. Ее голос звенел и переливался, словно электронные музыкальные инструменты играли странную мелодию в несколько какофоничном исполнении. Но было в этой музыке, несомненно, что-то успокаивающее.
Я остановился, протянутые к ней руки безвольно опустились, и я застыл на месте, словно превратившись в соляной столб.
И если вы сейчас меня спросите, почему я был так поражен, ведь после всего случившегося я должен был знать об этом странном языке, – что ж, просто я ни– кому не пожелаю, чтобы однажды его избранница с совершенно побелевшими глазами начала исполнять для него мелодию, как это сделала Сети.
Если только, конечно, она музицировала для меня.
Когда мы догнали остальных, Хальворссон с укоризненным видом скользнул по мне лучом своего фонарика и тихо проворчал:
– Боюсь, что ваше место здесь, впереди.
Я глотнул подступивший к горлу ком, но ничего не ответил. От вопроса Йеттмара, однако, мне не удалось уклониться.
– Вы пустили в ход один из ваших маленьких трюков, Сэм?
– Я подложил им мину нажимного действия. Я увидел, как Силади, остолбенев, чуть не выронил фонарик.
– Что вы сделали?
– То, что я сказал. Подложил им мину.
– А если они наступят на нее?
– А какже, конечно, наступят! Для того и подложил! После этих слов все, за исключением Ренни, обступили меня.
– Вы не объясните нам поподробнее? – спросил Осима, угрожающе блеснув стеклами очков. Я отказывался понимать, что происходит.
– Что значит – поподробнее? Какого черта вам снова нужно. Люди Джиральдини дышат нам в затылок, а вы черт знает чего хотите. Вы не скажете мне, какая муха вас укусила?
– Мы так не договаривались, Нельсон, – сказал Миддлтон.
У меня вдруг возникло ощущение, что я попал в дом умалишенных. В дом подземных умалишенных.
– Так не договаривались? А о чем же, дьявольщина, мы договаривались?
– Вы пообещали, что защитите нас. Но не такой же ценой, что устроите кровавое побоище. Вернитесь и уберите эту мину!
Бог мне свидетель, я не знал, плакать мне или смеяться. Я закрыл лицо руками и простоял так несколько секунд. А отняв руки от лица, я чувствовал себя таким же беспомощным, как и до этого.
– Вернитесь и уберите эту мину! – повторил визгливым голосом Силади.
Только тогда я понял, что они ни капельки не шутят.
Так вот оно что! Проснулась совесть интеллигентов, и именно в тот момент, когда на карту поставлена моя шкура!
Я отвел руку назад, словно для того, чтобы только почесать поясницу, но тем же самым движением выхватил из кобуры пистолет. Стряхнул с себя руку Сети и направил пушку в грудь Силади.
– Послушайте, вы, законченный олух! – начал я вправлять ему мозги. – Меня не интересует, нравятся или не нравятся мои методы вашему паршивому прекраснодушию. Вы с вашей блистательной компанией и понятия не имеете, кто такой Джиральдини. И коль скоро о нем зашла речь, то этот проходимец и иже с ним только потому и могут существовать, что подобной вам интеллигентской размазни на земле как собак нерезаных. Вместо того, чтобы прикончить их на месте, их освобождают под залог, – а это то же самое, что мертвому припарки! Но на сей раз Джиральдини и Ренци имеют дело с мужчиной. Как сумею, так и прикончу их, ясно? И уж вы-то мне не станете помехой, мои прекраснодушные!
– Я думаю, вы правы, Сэм, – прозвучал чей-то голос у меня за спиной.
Я мигом обернулся: позади меня стоял Ренни.
Я направил ствол пистолета на него, он сразу же затряс головой.
– Меня вам нечего бояться, Сэм. Я хочу улететь отсюда, а единственная гарантия этого – вы. Лучше дайте и мне такую же игрушку!
Я колебался лишь пару секунд. Потом потянулся к поясу и достал второй пистолет. Бросил его Ренни и в тот же миг повернулся к нему спиной.
– Слушайте меня внимательно! – сказал я. – Больше я не буду трепать языком. Поймите, что мы связаны одной веревкой. Машину уже не остановить. Вы сможете спастись, а Ренни улететь только при том условии, если я покончу с Джиральдини и Ренци. Иначе они прикончат нас. Неужели это непонятно?
– Мы не желаем становиться игрушкой в руках гангстерских банд, – промолвил холодно Силади. – Даже в том случае…
– Ох-ох, бедняжка-профессор! – воскликнул я, чувствуя, как в душу мою вселяется какое-то безграничное отчаяние. – Об этом нужно было подумать раньше. Еще в Сан-Антонио вы были не против, чтобы я убрал их!
– Но и вы ничего не говорили о минах! Я почувствовал на руке легкое пожатие. Я обернулся – это был Ренни.
– А не слишком много времени мы теряем? – спросил он, и глаза его выражали обеспокоенность.
– К черту все, ты прав, Ренни! Пошли, джентльмены! Мафия пусть будет на моей совести. Уж как-нибудь я управлюсь с этим делом!
Не успели мы пройти и несколько шагов, как Осима поднял руку.
– Остановитесь-ка! Туннель начинает идти под уклон! Остановитесь!
Мы замерли на месте и уставились на него, а он – на прибор, который держал в руках.
– Уклон все увеличивается. Скоро мы это сами почувствуем. Мы, пожалуй, уже у самой пирамиды.
– Расстояние? – спросил Силади.
– Примерно такое же, как и расстояние между входом под землю и холмом. Мы должны быть в тридцати метрах от центра холма.
– Направление?
– По-прежнему прямое, как стрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136