Он был ужасен. И еще ужаснее было сознание того, что этот кошмар, этот жалкий образчик гниения и разложения плоти – мой отец. Меня и сейчас еще пробирает дрожь при одном воспоминании об этом!
– А позже?
– Позже? Позже я успокоилась и долго разглядывала его через стеклянную крышку. Любопытно было, кто он был такой, как он жил? Любил ли когда-нибудь, были ли у него жена, дети… мои братья и сестры. Забавно, да?
– Вовсе не нахожу это забавным.
– Тем не менее, это так. Чуть ли не четыре тысячи лет. Но он – мой настоящий отец!
Она устремила свой взгляд на липы к продолжала:
– Еще позднее я стала в себе что го замечать. А именно, что я не такая, как Ренни. Какая-то другая.
– Другая?
– Ренни живет только своей задачей. Он все делает для того, чтобы суметь долететь до планеты Красного Солнца и установить контакт между ними и Землей. Знаете, я иногда просто боюсь его.
– Боитесь Ренни? Она кивнула.
– Боюсь его. Никогда не забуду, что он сказал однажды, когда мы еще учились в начальной школе.
– Что же он сказал?
– Дети подрались, что в этом возрасте случается почти каждый день. Из-за чего-то одноклассники Ренни его поколотили. Не так, чтобы очень, просто всыпали ему немного. Ренни в слезах прибежал домой и, помнится, так и трясся от ярости. И без остановки орал, что еще посчитается с этой гнусной бандой, вот только вернется назад на планету Красного Солнца, приведет сюда тех и уничтожит вместе с ними все человечество. Тогда я даже как-то всерьез приняла его слова.
– Глупости! Ведь он был тогда еще маленьким мальчиком.
– Знаю. Только с тех пор я не в силах забыть яростного и угрожающего Ренни.
– Вы думаете, что это имеет какое-то значение?
– Не знаю. Несомненно одно: Ренни пошел в отца, а я в маму. Конечно, слова: я думаю, что в Ренни доминируют гены отца, а во мне – матери, – звучат как-то очень банально и буднично. Ренни хочет быть таким, как они, а я – человеком. И всегда хотела бы быть им. Пожалуй, в этом и причина того, что нам так и не удалось стать по-настоящему близкими. И интересы у нас совсем разные.
– Что вы изучаете? – спросил я, почувствовав облегчение от того, что мне, может быть, удастся отвлечь внимание от мучительной исповеди.
– Я учусь на медицинском факультете.
– А Ренни?
– О, Ренни интересует все. Он учился одновременно в техническом вузе и на философском факультете. Ренни – живая энциклопедия. Ведь ему нужно знать все. Ему нужно будет отчитываться перед ними, рассказать о нас!
Внезапно она повернулась ко мне.
– А вы?
– Что – я?
– Почему вы частный детектив?
– Спросите что-нибудь полегче. Чем-то наложить.
– Вам нравится то, что вы делаете?
– Когда как. Иногда я воображаю себя этаким борцом за социальную справедливость.
– Не издевайтесь.
– Я не издеваюсь.
– А сейчас?
– Сейчас? Просто спасаю свою шкуру.
– Вы думаете, вам все удастся?
– Попробую. Хотя положение мое далеко не завидное.
– Сколько вам лет, Сэм?
– Тридцать. Это так важно?
– Не знаю. У вас есть жена?
– Была. Но не будем говорить о ней.
– Как хотите. Как вы думаете, Ренни улетит?
– Если ракета в исправности и мы ее найдем, да. Вам жаль его?
Она сделала странное, едва заметное движение рукой.
– Конечно, хотя вернее… даже не знаю. Я уже говорила, что мы никогда не были особенно близки. И, в конце концов, для него будет счастьем, если он сможет улететь… думаю, и для остальных тоже.
– А вы?
– Я бы хотела полностью оставаться человеком. Совсем человеком. И охотно обменяла бы свои решетчатые ребра на обычные.
Потом вдруг лицо ее омрачилось.
– Все-таки, я немного боюсь, – сказала она. – Боюсь Ренни. И боюсь за Землю, а в последнее время и все чаще вспоминаю тот день, когда Ренни прокричал, что уничтожит человечество.
Тут неожиданно для самого себя я потянулся к ней и взял ее руки в свои.
– Это было очень давно, Сети… Ведь и Ренни все связывает с нами…
– Конечно, конечно, – пробормотала она в смущении и встала, чтобы направиться к дому. – Ренни улетит. И я не знаю, увижу ли его когда-нибудь снова…
Мы медленно шли через беседку, и не могу сказать, что мне это было неприятно.
Может быть, еще и потому, что пока мы не дошли до самого дома, она не отняла у меня свою руку.
Полчаса прошли, и я снова сидел напротив них в холле. Все смотрели на меня, будто видели впервые, а я попытался читать в их взглядах. Но не успел я там хоть что-нибудь вычитать, как Петер Силади встал, словно на заседании, и откашлялся.
– Дорогой мистер… э… Нельсон. Сейчас было бы неуместно пускаться в длинные рассуждения. Э… Речь идет о том, что мы, в конечном счете, находимся в крайне стесненном положении. И хотя вы, так сказать, буквально вломились в дом и… гм… ну… так сказать, незваный гость, у нас нет другого выбора, как довериться вам. За прошедшие полчасика мы тут немножко поговорили… и… гм… пришли к соглашению, что у нас нет причин не доверять вам. В конце концов, не так уж и многим мы рискуем. Вот. Это все.
Я задумался, встать ли и мне, но все-таки решил сидеть.
– Будущее даст вам ответ на вопрос, правильно ли вы решили, – сказал я и почувствовал, как у меня с души свалился огромный камень. – За мной, во всяком случае, дело не станет…
– Какое дело? – спросил неожиданно Ренни и с любопытством уставился на меня своими ореховыми глазами.
– Ну, если все получится так, как мне хотелось бы, то все мы будем довольны. Вы улетите, следовательно, эксперимент пройдет успешно, а о возможном будущем науки и человечества и говорить не приходится.
– А вы?
– Мой черед придет лишь после этого. Но надеюсь, что и у меня все утрясется, как только над головой Джиральдини и Ренци разгладятся волны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136