Рядом с ней стояла молодая девушка лет восемнадцати-девятнадцати, достигавшая женщине где-то до плеч. Она стояла, слегка сутулясь, ее незанятая рука покоилась на перилах лестницы. И когда ока повернула голову, чтобы взглянуть на свою мать, миссис Силади, то есть на доктора Хубер, ее вырисовавшийся в резком свете профиль напомнил мне рельефы с изображениями египетских богинь.
Я почувствовал, как у меня задрожали колени, а с губ против моей воли сорвались слова:
– Вы… вы кто?
Она снова повернула голову и улыбнулась мне.
– Вы не знаете? Я сестра Ренни… Сети. Я вышел наружу, пошатываясь, как пьяный. Так или иначе, но мне нужно было глотнуть свежего воздуха.
Покачиваясь от головокружения, я добрел до озерца и обошел вокруг него раза три, когда она нагнала меня. Ее подошвы едва касались гравия, и все-таки я слышал ее шаги, начиная с того момента, когда она вышла из дома.
Если бы я был сентиментален, то сказал бы, что ее шаги отдавались в моем сердце.
К счастью, я не таков и поэтому тот факт, что я слышал ее шаги, объяснил всего лишь своим острым слухом.
Так и будем считать!
Она легко подошла ко мне и с бледной улыбкой на лице протянула руку.
– Приличия требуют, чтобы я представилась. Хотя… я уже сделала это на верху лестницы.
– И вы, наверняка, знаете мое имя.
– Конечно, – улыбнулась она. – Ведь мы слышали, о чем вы говорили внизу…
И все-таки мы протянули друг другу руки.
– Хэлло, Сети.
– Хэлло, Сэм.
Она так и сказала: Сэм.
Я считаю себя довольно-таки тертым калачом, но в этот момент, не отрицаю, смутился. Ведь я не знал даже, черт побери, кто она, собственно говоря, такая. Дочь доктора Хубер или Иму? Потомок фараонов или чуждое существо с планеты Красного Солнца?
Она почувствовала мое смущение, потому что слегка кашлянула и направилась в сторону, противоположную от дома, туда, где я еще не успел побывать.
В несколько шагов я догнал ее, но все еще не знал, о чем с ней разговаривать. К счастью, она помогла мне преодолеть замешательство.
– Вы… не знали ничего обо мне?
– Собственно говоря, нет. Это ускользнуло от моего внимания. Из чего видно, что я плохой наблюдатель.
– То есть?
– Мистер Силади… ваш отец…то есть…
– Называйте его спокойно моим отцом, ведь и я его считаю отцом.
– Так вот, ваш отец упомянул о вас в дневнике. Собственно, лишь вскользь.
– Вскользь?
– Да. В общем… он написал всего лишь, что ваша мама, когда Ренни был еще младенцем, снова… гм… ну, это…
– Забеременела?
– Да…
– Что ж, это, пожалуй, была я.
– А… откуда у вас это имя?
– В честь Сета. Звезды Сириус. Знаете, это была самая почитаемая звезда у древних египтян. Они считали, что она вызывает разливы Хапи, который оплодотворяет поля. Без Сета нет Египта. Папа дал мне имя Сети… Сети, то есть Сет, дочь Сириуса.
– Красиво и выразительно, – кивнул я.
– Как и имя Ренни, – сказала она. – Сын Ра – Ренни.
Мы пошли рядом молча, потом она неожиданно остановилась, повернулась ко мне и схватилась за лацканы моего пиджака. Ее волосы щекотали мне шею, и я почувствовал запах духов, напоминающих аромат сандала.
– Вы боитесь меня, – посмотрела она мне в глаза.
У нее были огромные карие глаза. И в ее коричневых зрачках вращались красные круги, которые все увеличивались, медленно затягивая меня в этот все затопляющий коричневый цвет.
Усилием воли я ответ взгляд и почувствовал, что на лбу у меня выступили капельки пота. И я знал, что это вряд ли только от зноя в Сан-Антонио.
– Почему бы мне бояться? – спросил я тихо.
– Потому что вы считаете, что я неземной человек.
– Ну,., что касается…
– Глупости, – оборвала она меня. – Я такая же земная, как и вы,.. Даже в том случае, если…
– Если?
– Если мой отец…
Она больше ничего не сказала, а продолжала идти рядом со мной молча, пока мы не дошли до скамейки, стоявшей под виноградной беседкой на возвышении и почти не видной из-за дома. Возле беседки покачивали кронами липы, и их тяжелые вздохи заполняли окрестности, окончательно вытесняя аромат сандала, исходивший от Сети.
Мы сели, и только я хотел сморозить какую-нибудь глупость, может быть, о липах или о чем-нибудь еще, сам не знаю, как вдруг заметил, что в глазах ее стоят слезы, а плечи подрагивают, словно она плачет.
Я осторожно обнял ее за плечи и бережно повернул к себе.
– Что-то случилось. Сети?
Она потрясла головой, отчего из ее глаз брызнули несколько слезинок и упали, исчезнув в траве.
– Ничего… только…
– Только?
– Я еще ни разу не разговаривала с таким человеком, который бы знал, что… что…
– А они?
– Они – другое дело. Розалинда – моя мать, а Петер… что ж, Петер… ведь он, в конце концов, тоже мой отец или приемный отец. А остальные как бы члены моей семьи. Дяди и тети… Ведь я знаю их с самого рождения.
– Видимо, нелегкая у вас была жизнь. Сети. Она улыбнулась, словно преодолевая боль.
– Вы считаете? Я думаю, вы не можете себе пред– ставить, что у меня иногда бывает на душе. И никогда ни с кем я не могла об этом поговорить!
– Но ведь у вас же есть мама, Сети! Она повесила голову и уставилась на сложенные на коленях руки.
– Да. Мама… Знаете, Сэм, я много думаю над тем, в самом ли деле я люблю ее.
– У вас есть причина не любить ее? Она покачала головой.
– Не знаю. Только иногда у меня такие странные ощущения, и думаю я о таких странных вещах…
– О каких, например?
– Ну… было ли у нее право давать мне жизнь?
– Право? – спросил я с удивлением. – Люди вообще-то не привыкли философствовать о правах, когда… гм… зачинают детей.
– Только меня-то ведь не зачали, понимаете? Я бы ничего не могла поставить ей в вину, если бы они потеряли голову одним теплым весенним вечером на лугу, где стрекочут кузнечики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136