Балабуха Андрей
Равновесие
Андрей Балабуха
Равновесие
Еще один, - думал Суркис, глядя в окно на слегка всхолмленную равнину, вдали, почти у самого горизонта, переходящую в предгорья. - Еще один, которому ты отказываешь. И в чем? В самом главном, в праве работать, заниматься своим делом без помех. До чего же это тяжко - быть координатором Совета Геогигиены! Сбежать бы! Снова стать просто ландшафтологом и...
Негромко пропел таймер. Суркис подошел к столу и нажал одну из клавиш на панели селектора.
- Толя? Да. Как там у вас с контрольным расчетом по энергоцентру? Уже у меня? Спасибо. В двух словах. То же самое? Вы не ошиблись? Да не обижайтесь, чудак-человек, я же знаю, что вы непогрешимы. С машиной? Пусть так. И все-таки жаль, что вы не ошиблись... Еще раз спасибо. Все.
Он открыл почтовый ящик и, вынув оттуда рулон пергамитовой ленты, стал перематывать его, иногда задерживаясь и внимательно изучая нанесенный на ленту график. Это был приговор проекту энергоцентра. Приговор в последней инстанции, безжалостный и обжалованию не подлежащий. Суркис представил себе лицо Ждана Бахмендо, ведущего энергетика Зари, и ему стало невыносимо тошно. Уже не глядя, автоматически докрутив ленту, Суркис положил рулон на стол и сел, обхватив руками голову. "Сбегу, - решил он вдруг. - На один день, на один вечер, но сбегу".
Он снова нажал клавишу селектора.
- Светланка? Здравствуй, милая. Спасибо. Слушай, Светланка, если меня будут искать, придумай что-нибудь. Кто? Не знаю, но предполагаю. Не важно. Словом, я в нетях. В нетях. Идиома такая, потом объясню. Ну спасибо!
Суркис встал из-за стола и почти бегом направился к двери. Но сбежать ему не удалось. Дверь открылась раньше, чем должен был бы сработать автомат, и в проеме появилась человеческая фигура. Суркис едва успел остановиться.
- Добрый день, Ждан, - он вернулся к столу и, опускаясь в кресло и жестом указывая посетителю на другое, сказал в селектор; - Не вышло, Светланка. Так что я на месте.
И только теперь взглянул на Ждана.
- Я вас слушаю.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
- Так вы не измените своего решения, Суркис? - спросил Бахмендо.
- И вы это прекрасно знаете, - парировал Суркис.
- Но послушайте...
- Нет, это вы послушайте, Ждан. Вы хотите строить энергоцентр на Ардо. Красивый проект, не спорю. И знаю наперед все, что вы будете сейчас говорить: и про полное удовлетворение энергетических потребностей Зари на полвека вперед; и про необходимость создания первого в Человечестве реактора, работающего на тяжелых хроноквантах; и про изящество инженерного решения. Но вот посмотрите, - Суркис протянул Бахмендо рулончик пергамитовой ленты - Это цепочка экологических возмущений. Расчет велся в три руки; контроль делал наш лучший оператор, и к нему подключали Большой Мозг. Вот результаты. Вы сами видите, они выходят далеко за пределы допустимого. Во-первых, вам понадобится свести около двухсот квадратных километров леса, и не просто леса, а уникальной бальзоберезы. Во-вторых, работа установки повысит среднегодовую температуру планеты на двадцать четыре - двадцать шесть сотых градуса только за счет непосредственной теплоотдачи а воздух. В-третьих, вы предполагаете использовать в контуре охлаждения воду Ардуского каскада, что повысит его температуру по крайней мере градуса на четыре, а это, в свою очередь, породит теплое течение... Цепочка эта уходит настолько далеко...
- Я потратил два часа на дорогу, Суркис, вовсе не для того, чтобы еще раз выслушать все то, что уже читал в вашем заключении, - прервал Бахмендо.
- А кто просил вас ехать сюда, Ждан? Три часа назад, если мне не изменяет память, мы разговаривали по телераду.
- Мне хотелось поговорить с вами непосредственно, а не через экран.
- Не все ли равно, как говорить? Важно - что говорить.
- Так вы не измените своего решения, Суркис?
"Круг замкнулся, - с тоской подумал Суркис. - С этого вопроса мы начали и к нему же пришли опять. Ну как объяснить ему? И ведь он умен - ох как умен! - а вот никак не хочет понять..."
- ...каких-то четверть градуса, - продолжал Бахмендо. - Ну не смешно ли сравнивать это с насыщением Зари энергией по крайней мере на ближайшие полвека?
- Когда кончился на Заре последний ледниковый период, Ждан? - предельно скучным и бесцветным голосом спросил Суркис.
- Не вижу связи.
- А связь та, что конец оледенения был вызван повышением среднегодовой температуры всего на три градуса. На три градуса, Ждан!
- Учтите, Суркис, я буду жаловаться.
Суркис встал. Этим всегда заканчивались подобные разговоры.
- Жалуйтесь, - сказал он. - Сколько хотите жалуйтесь. Не забудьте только, что Совет Геогигиены обладает правом вето. Да и в Большом Совете... Поймите вы наконец, что я, наверное, больше вас хочу увидеть проект в натуре. Но никто не имеет права так вмешиваться в экологию. - Уже дойдя до дверей кабинета, Суркис обернулся и добавил: - С каким удовольствием я поменялся бы с вами местами, Ждан! Вы даже не представляете, с каким удовольствием!
Как и все Советы на планете, Совет Геогигиены был вынесен за пределы города, и здание его одиноко возвышалось над раскинувшимся вокруг парком, постепенно и незаметно переходящим в нетронутую первозданность равнины Кораблей. Суркис неторопливо шел через этот парк, направляясь к стоянке вибропланов, - после неприятного разговора ему не хотелось сидеть в закупоренном вагончике карвейра.
Когда диск виброплана, затрепетав, чуть слышно зазвенел над головой, земля поплыла вниз, назад и вниз, а вокруг раскрылся такой простор, что у Суркиса невольно захватило дух. Поднявшись до пятого горизонта, он направил машину к городу.
1 2 3