Поначалу Скотт не понял, что речь идет о нем. А когда понял, от волнения жестко сжал губы.
– Интересно, чего он там делает?
– Можа, он…
Остальное Скотт не расслышал, но по взрыву гогота догадался о том, что было сказано шепотом. Не без труда он сполз со скамейки и двинулся обратно к асфальтовой дорожке.
– Эй, да он уходит, – сказал один из ребят.
– Может, повеселимся немножко? – предложил второй.
Скотт сильно испугался, но гордость не позволила ему броситься наутек и он продолжал идти ровным шагом. Сзади шаги юнцов участились.
– Эй, куда идешь, малыш? – спросил один из них. – Ишь, раскочегарился, как на пожар.
Все трое прыснули со смеху. Скотт дрогнул и ускорил шаг. Парни тоже прибавили шагу.
– Похоже, мы малому не нравимся, – сказал один.
– Ну, это нехорошо, – добавил второй.
Для Скотта это была погоня. Он чувствовал, что внутри у него вот-вот что-то оборвется. Броситься бежать? Нет, только не от троих юнцов. Каким бы маленьким он ни был, улепетывать от троих юнцов – это не для него.
Ступив на склон, который вел к асфальтовой дорожке, Скотт быстро оглянулся. Парни нагоняли его. Он видел огоньки их сигарет, похожие на подрагивающих в воздухе светлячков.
Скотт еще не дошел до дорожки, когда парни догнали его. Один из них схватил его за руку и потянул назад.
– Отпусти, – процедил Скотт.
– Эй, малыш, куда идешь? – спросил державший его за руку парень. Голос у него был нахальный, с потугой на фамильярность.
– Я иду домой, – ответил Скотт.
На вид парню было лет пятнадцать-шестнадцать. На голове у него сидела бейсбольная кепка. Его пальцы крепко вцепились в руку. Скотту не было нужды смотреть на лицо парня, он почти угадывал его – худое, неприятное, прыщавое; из угла маленького, почти безгубого рта свисала сигарета.
– Малыш говорит, что идет домой, – сообщил парень.
– Неужто? – переспросил другой.
– Ого-го, – протянул третий, – это что-то.
Скотт попытался пройти, растолкав парней, но тот, что был в кепке, оттащил его назад в кружок.
– Малыш, ты лучше этого не делай, – сказал он.
– Нам не нравятся шустрые малыши, правда, ребя?
– Не-а, не нравятся. Да он такой неопытный. Нам такие не нравятся.
– Отпустите меня, – проговорил Скотт, и его неприятно поразила дрожь в собственном голосе.
Парень в кепке отпустил его руку, но крут не разомкнулся.
– Познакомься с моими приятелями, – сказал тот же парень. Лица его не было видно. В мерцании огонька сигареты Скотт увидел лишь бледную щеку да блестящие глаза. К нему наклонилась черная, сливающаяся с темнотой фигура.
– Это Тони. Скажи ему «здрасте».
– Мне надо домой, – сказал Скотт, подавшись вперед.
Парень толкнул его назад.
– Э, да ты непонятливый, малыш. Ребя, малыш плохо понимает, – он старался говорить ласково, тоном правого.
– Малыш, ты че, не понимаешь? – спросил другой парень. – Это забавно, а? Малышу надо бы быть попонятливее.
– Ты дурак забавный. А теперь…
– Эге-ге. Малыш считает нас дураками забавными, – вступил парень в кепке. – Слышите, ребя? Нас! – заигрывание исчезло из его голоса.
– Покажем ему, как мы любим забавляться.
Скотт почувствовал холод внизу живота. Не в состоянии побороть страх, он окинул взглядом парней.
– Послушайте, меня ждет мама, – сказал он, вздрогнув от звука собственного голоса.
– Хо-хо-хо, – протянул парень в кепке. – Мама ждет. Бог ты мой, во досада, а, ребя?
– Я сейчас расплачусь, – сказал другой. – Ой, мамочки, ой, я уже плачу.
– И он злобно захихикал.
Третий парень заржал и игриво ткнул своего дружка кулаком в плечо.
– Живешь недалеко, малыш? – спросил парень в кепке и выпустил дым Скотту прямо в лицо. Тот закашлялся. – Эге, да малыш кха-кхакает, – произнес парень, пытаясь передразнить Скотта, – задыхается и кхакает. Во досада-то.
Скотт попытался еще раз протиснуться через парней, но его уже грубее, чем в первый раз, опять отпихнули назад.
– Не делай этого, – предупредил парень в кепке. Его голос опять стал добрым и дружелюбным.
– Нам вовсе не хочется обижать тебя, малыш, правда, ребя?
– Не-а, конечно, нам не хочется, – поддержал другой.
– Эй, давайте посмотрим, нет ли у него каких деньжат при себе? – сказал третий.
Скотт почувствовал сильное напряжение внутри от соединения возросшего гнева и детского страха. Гнев доставлял ему теперь еще больше неприятностей, чем прежде. Из-за своей болезни он стал меньше и слабее, и поэтому у него не было сил излить этот гнев.
– Да-а, – произнес парень в кепке. – Ага. А у тебя есть шуршащие, малыш?
– Нет, – ответил Скотт раздраженно. И ахнул, потому что парень неожиданно ударил его по руке.
– Не говори со мной так, малыш. Не люблю шустрых.
Страх опять стал сильнее гнева. Скотт понял, что ему надо вести себя иначе, чтобы выпутаться из этой ситуации.
– У меня нет никаких денег. – Шея у него начала затекать от того, что, глядя на парней, он все время стоял с задранной головой. – Мне мама денег не дает.
Парень в кепке повернулся к своим дружкам.
– Малыш говорит, что мама ему совсем денег не дает.
– Подлая сука! – выругался другой.
– Да я ее по дешевке… – сказал третий, резко задвигав взад-вперед бедрами.
Парни громко рассмеялись.
– Эй, слышь, малыш, – сказал парень в кепке, – скажи своей мамаше, что Тони ее по дешевке того-самого.
– По дешевке? Это… бесплатно, – сказал Тони, и его веселость потонула в приступе неожиданной похоти. – Эй, малыш, у нее большие трусы?
Их хриплый гогот замолк, потому что Скотт кинулся между двоими из них.
Но парень в кепке опять схватил его за руку и, резко развернув, дал пощечину и прорычал:
– Говорил же – не делать этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73