“Благодарю, господин!”, и сразу же исчезает.
Т о л п а расступается и пропускает вперед А н т и ф о н т а и М е н е к р а т а.

А н т и ф о н т. Я Антифонт, а это Менекрат, мы оба члены городского Ареопага. Кто вы такие и что здесь происходит?
Э з о п. Я Эзоп, литератор, прибыл в Дельфы по личному делу, а это Херей, мой секретарь.
М е н е к р а т. Дельфы – священный город, здесь находится оракул нашего покровителя Аполлона. Здесь все личное так или иначе подчинено общественной необходимости. Не могли бы вы конкретно сказать, в чем суть вашего личного дела?
Э з о п. Охотно, в этом нет никакого секрета. Я хочу воздвигнуть святилище Мнемозине, моей покровительнице.
А н т и ф о н т. Мнемозине? Но почему именно ей, и почему именно в Дельфах? Разве вы не могли выбрать для этой цели какой-то иной город?
Х е р е й (выходя вперед). Сейчас, господа, сейчас я вам все объясню. Видите – ли, мой покровитель (жест рукой в сторону Э з о п а ) , известный в Элладе литератор и баснописец, пользуется особым расположением Мнемозины. Именно она диктует ему все те истории, скромно называемые баснями, которые вы, очевидно, читали.
М е н е к р а т. Разумеется, мы читали басни Эзопа и приветствуем его появление в Дельфах (отвешивает Э з о п у поклон, то же самое делает и А н т и ф о н т ) . Но основывать здесь святилище Мнемозине было бы великой ошибкой, Аполлон не простил бы такого пренебрежения к своей священной особе. В Дельфах святилища воздвигаются ему, и только ему. Вам следует поискать для этой цели другой город.
Э з о п (упрямо наклоняя голову) . И все же я воздвигну его в Дельфах!
М е н е к р а т. Дело ваше, но мы доложим обо всем высокому Ареопагу.

Из толпы выходит А п о л л о н и, на цыпочках подойдя к А н т и ф о н т у , что-то шепчет ему на ухо.

А н т и ф о н т (удивленно, подняв брови). Нам докладывают о беспорядках на рынке.

А п о л л о н переходит к М е н е к р а т у и, в свою очередь, что-то нашептывает ему.

М е н е к р а т. А также о богохульственных высказываниях.
Т о р г о в е ц ф и г а м и. Этот иностранец сравнил дельфийцев с перезрелыми фигами!
Р а з н о с ч и к в о д ы. Он утверждал, что мы провоняли лошадиной мочой!
П р о д а в е ц п т и ц. Он обозвал нас тунеядцами, питающимися крошками с жертвенника Аполлона, и обещал рассказать об этом всей остальной Элладе!
С т а р у х а. Он объявил гетеру царицей Дельф! Он оскорбил Аполлона, сравнив его с грязной шлюхой!
Г о л о с а в т о л п е. Требуем суда высокого Ареопага! Требуем суда высокого Ареопага!
А н т и ф о н т. Глас народа – глас божий! обо всем здесь происшедшем будет доложено Ареопагу. Что же касается вас, господин Эзоп, то до окончательного прояснения дела вам возбраняется покидать Дельфы. Вполне возможно, что за богохульство и оскорбление горожан вы будете осуждены.
Г о л о с а в т о л п е. Осужден! осужден! Этот кухонный огрызок будет осужден высоким Ареопагом!
Э з о п. Я свободный человек, и волен жить там, где хочу. Судить меня могут лишь бессмертные боги. На земле еще никому не удавалось осудить Эзопа. Вообще же, господа, на эту тему есть один поучительный анекдот. Или, если желаете, басня. Птицелов взял птичий клей и прутья и отправился на охоту. Увидел он дрозда на высоком дереве и захотел его изловить. Он связал свои прутья конец с концом и стал зорко всматриваться вверх, ни о чем более не думая. И, засмотревшись ввысь, не заметил у себя под ногами аспида, наступил на него, а тот извернулся и его ужалил. Испуская дух, сказал птицелов сам себе: “Несчастный я! хотел поймать другого, а не заметил, как сам попался и погиб!” Так и вам, господа, не стоило бы строить козни против Эзопа. Не по зубам вам эта птица!
М е н е к р а т. Ничего, суд в Дельфах скорый и справедливый. Он быстро решит, по зубам ты нам, или не по зубам!

Делает знак т о л п е , и та расходится.
Э з о п с Х е р е е м также уходят.
М е н е к р а т и А н т и ф о н т молча глядят в зрительный зал.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Открытое место в горах. Только что построенное святилище Мнемозины: белый храм с колоннами, в глубине которых видна статуя богини. В стороне справа храм Аполлона, перед ним треножник, рядом с которым п и ф и я и осуждающие фигуры ж р е ц о в. Рядом с новым святилищем Мнемозины – т о л п а н а р о д а , здесь же Э з о п , Х е р е й , К о р и н н а с царской шутовской короной на голове и в таком же царственном одеянии, М е н е к р а т , А н т и ф о н т , другие ч л е н ы А р е о п а г а. Среди т о л п ы то тут, то там мелькает лицо А п о л л о н а.

П е р в а я ж е н щ и н а. Нам объявили, что будет необыкновенное зрелище, а мы толпимся здесь уже три часа, и видим только горы, да рожи своих же товарок по рынку, от которых тошнит не меньше, чем от этого бесконечного ожидания.
В т о р а я ж е н щ и н а. Твоя правда, подруга, ждать да догонять – самое последнее дело. Уж лучше бы я стояла на рынке, и торговала свежими овощами, чем видела эти подлые хари, в том числе и твою, которая осточертела мне еще в позапрошлом году.
П е р в а я ж е н щ и н а. Ах ты, мерзавка, украла у меня тележку со спаржей, и до сих пор не вернула четыре обола! Сама ты подлая харя, а овощи у тебя лежалые и воняют селедкой!
В т о р а я ж е н щ и н а. Это у меня овощи воняют селедкой? Да у тебя самой лицо как селедка, и покупатели предпочитают брать товар у других, и не подходить к такой тухлой рыбе, как ты!
П е р в а я ж е н щ и н а (колотит ее по спине). Это я тухлая рыба? Вот тебе, вот тебе, получай, базарная шлюха!
В т о р а я ж е н щ и н а (хватает ее за волосы). Это я базарная шлюха? Ну погоди, сейчас мы посмотрим, какого качества твои жидкие пакли!

Умолкают, и молча возятся на земле, стараясь выцарапать друг другу глаза и вырвать как можно больше волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17