- Узнаешь, сволочь!
И он резко шевельнул большим пальцем, лежавшим поверх стержня. Выстрел прозвучал тихо, ни на что не похоже, но это был точно, выстрел. Сергей увидел, как на виске Пауля, который только и успел, что отвернуться вспучилось небольшое черное пятно.
- Теперь бежим, - сказал Кондратьев и схватил Сергея за рукав. - Не туда. Бежим через лес, там машина...
Бежали напрямик, не огибая мелкую поросль. А выходили из леса спокойно, как добропорядочные бюргеры, отдыхающие на природе. Кондратьев даже нагнулся, отбросил с дорожки упавший листок: вот, дескать, какие мы чистюли, настоящие немцы. И никуда не торопимся. Если кто-то увидит, то уж никак не запомнит: обыденное не запоминается.
Машина, к которой они подошли, ничем не выделялась среди других, стоявших тут вдоль дороги, - чистенький темно-синий "БМВ", каких в Штутгарте множество.
- Спокойно, не суетись. - Кондратьев открыл дверцу, но сел не сразу, а еще обошел машину, осмотрел ее со всех сторон.
И с места тронул плавно, и ехал затем спокойно, тормозя на перекрестках, пропуская пешеходов.
А Сергей никак не мог успокоиться. Перед глазами все стояло видение откинутой в ужасе головы, черного пятна на виске. Его распирали вопросы, но он молчал, не зная, как и говорить с человеком, способным так легко убивать.
25
- Ты вот что, - сказал Кондратьев, когда они отъехали довольно далеко. - Возьми-ка себя в руки. А то девицу испугаешь.
- Какую девицу?
- Твою Эмму.
- Ах, да, - спохватился Сергей. - Вы нашли ее?
- Ну и цаца, скажу тебе. Подавай ей Сережу, и все тут. Говорю: нет его, уехал. Знать ничего не хочет, сидит на чемодане и твердит: увижу Сережу, тогда отдам...
- Я ничего не соображаю, - жалобно признался Сергей.
Голова еще не прояснилась после пережитого в лесу, сердце еще не перестало колотиться, а тут новый сумбур. Да еще качка от частых поворотов на серпантине дороги, сползающей с горы к центральной части города.
- Соображай быстро, у нас нет времени. Значит, так: сегодня твоя Эмка была у Фогеля, взяла чемодан...
- И он отдал?!
- Он отдал. А она не отдает. Говорит: только Сереже. Усекаешь? Сейчас мы подъедем к церкви...
- К какой церкви?
- В Штутгарте один православный храм. И у тебя будет одна минута, не больше. Только поздороваться и взять чемодан. Ну еще, разве, поцеловать на прощание. Я ей объяснил, что разговаривать нам будет некогда, надо уносить ноги. И она все поняла...
- В отличие от меня. А если я возьму у нее чемодан, отдам вам, а сам останусь?
- Нет! - жестко сказал Кондратьев. - Себя погубишь и ее тоже.
Скоро они действительно выехали к церкви. Храм с высоким крыльцом-папертью, с традиционной куполом-луковицей и большим крестом. На паперти, как и полагалось, сидели нищие. Двери храма были открыты, входили и выходили люди, - шла служба.
- Вишневую "Ладу" у входа видишь? Девица там. Чемодан тоже. Подойдешь, сядешь. Одна минута у тебя, запомнил? Через минуту выйдешь с чемоданом. Эмка пусть не высовывается, я ее предупредил. Вообще-то надо бы мне самому это проделать, да тебя, дурака, жалеючи...
- А чего вы мне на "ты"? - вдруг обиделся Сергей.
- Хватился... - Кондратьев засмеялся. - Мне бы твои заботы. Высовываться тебе нельзя, ясно? Ни тебе, ни твоей Эмме. Черт их знает, какая у них агентура и где. Засекут, ни тебе, ни ей несдобровать. Ну, иди.
И он пошел не чувствуя ног, мимо длинного ряда машин. Одна, вторая, третья... Вишневая "Лада" была восьмой. Рассердился было на Кондратьева, что остановился так далеко. И тут же обругал себя: ближе-то некуда, улица забита машинами. О чем угодно думал, пока шел, только не об Эмке. Боялся думать о ней, боялся вместо прежней восторженной девчонки увидеть холодную даму, засушенную монахиню. Что за дьявол вселился в него? Что за власть была у нее над ним, отнюдь не молодым и женатым?..
Он и в машину садился почти зажмурившись. А когда посмотрел, увидел только глаза, большие, испуганные. В точности, как у той давней соседки-соплюшки, которая краснела, встречая его на лестничной площадке.
- Сережа! - Она выдохнула так, будто пред этим целый час не дышала. И, неловко перегнувшись за рулем, ткнулась головой ему в плечо.
От волос пахло волнующей парфюмерией, в которой он никогда не разбирался.
- Сережа, я так боюсь!
Он спохватился, что у него всего одна минута, скосив глаза, увидел на заднем сиденье черный чемодан с двумя цифровыми замками. Совсем небольшой чемодан, с каким бесплатно пустят даже в московское метро. Опять спохватился, что время идет, а у него в голове черт-те что, отстранился, увидел блестящие от слез глаза и полосы косметики на щеках.
- Я боюсь!
- Не бойся, - машинально сказал он. Помолчал и произнес неуверенно, как школьник, по складам: - Я тебя люблю... оказывается...
- И я тебя... оказывается...
Она радостно засмеялась, и эта резкая перемена ее состояния испугала.
- Ты что?
- Не уезжай, а?
Сергей поцеловал ее в губы, и она, как изголодавшаяся, вдруг кинулась целовать его.
Понадобилось почти физическое усилие над собой, чтобы отстраниться от Эмки.
- Оставайся в машине, не выходи...
Чемодан, несмотря на малые размеры, был довольно тяжелым. Это казалось странным. Что весит листок бумаги? И думалось, что непомерный вес - от тяжести улик, изложенных на этих листках. Чтобы не привлекать внимания, Сергей старался не сгибаться, делая вид, будто несет нечто пустяковое. Но когда укладывал его в багажник, невольно выдал себя - пришлось поднимать чемодан обеими руками.
Отъехали сразу. Повернувшись на сиденье, Сергей успел поймать взглядом вишневую "Ладу", прежде чем она исчезла за поворотом. На душе было так скверно, что хотелось кричать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84