Он вскочил, пометался по комнате, снова сел и снял телефонную трубку. Больше всего опасался, что Миша Толмач, любивший выпить, окажется в том же, что и он сам, недееспособном состоянии. И очень обрадовался, услышав в трубке вполне бодрый, будто и не ночь на дворе, голос:
- Слушаю вас.
- Это я. Узнаешь?
Толмач помолчал и произнес непонятное:
- Я знал, что смогу вернуть долг.
- Какой долг? - удивился Плонский. - Это я. Понял кто?
- Помните мои слова: "Я ваш должник"?
- Да ладно тебе!
- Я свои долги привык возвращать.
- Дело-то было пустяковое.
- Не пустяковое. Я в Уголовном кодексе разбираюсь.
Дело, и верно, было весьма серьезное. Но зампрокурора тогда предусмотрительно рассудил: если всех ловких пересажать, с кем потом оставаться?
- Ты почему не спишь? - раздраженно спросил он.
- Я спал. Но это неважно. Что случилось?
- Почему именно случилось?
- Ну, как же... Ночной звонок... Нужна помощь?
- Нужна, Миша. Можешь меня выручить?
- Что за вопрос? Обижаете.
- Мне надо срочно попасть в Никшу.
- Не терпится поглядеть на собственность? - засмеялся Толмач.
- Откуда тебе известно? Этого еще никто не знает.
- Опять обижаете. Деловые люди такие вещи должны знать заранее.
- Нет... То есть, да. - Плонский обрадовался подсказке. В самом деле, вполне логичное объяснение: стал хозяином, появились новые заботы. Понимаешь, уснуть не могу, мы вчера гудели.
- Понимаю...
- Да дело не в этом. Мне утром надо быть в Никше.
- Надо, так будем. Сейчас позвоню пилоту.
- А как... на аэродром?..
- Заеду за вами, о чем разговор. Спите пока, я разбужу.
Лаконичность и уверенность, с какими Толмач говорил, успокоили настолько, что Плонский сразу лег. Последней мыслью, перед тем как провалиться в сон, было: вот кого надо приблизить к себе, вот на кого опереться. Не так уж много кадров, способных понять хозяина с полуслова. А кадры, как правильно говорили большевики, решают все...
Плонский был в полной похмельной прострации, когда пришел Толмач, заставил его, ничего не соображающего, одеться. Затем он вывел его на улицу, на которой только занимался рассвет, уложил на заднее сиденье и сел за руль.
Спал Плонский и в вертолете. Очнулся от тишины. Вскинулся к иллюминатору и не увидел никакого поселка, только лес. И блестела неподалеку речка, на зеленом берегу которой сидели Толмач с пилотом, закусывали.
- Где мы?! - крикнул испуганно, высунувшись в раскрытую дверь.
Толмач подошел, помог ему выбраться из вертолета.
- Я подумал, что вам перед Никшей полезно освежиться.
Плонский умылся в речке, высосал, не отрываясь, бутылку минералки, поданную предусмотрительным Толмачом, и обессиленно повалился в траву, приходя в себя, собирая расползающиеся мысли.
Да, ему требовалось все хорошенько обдумать. Как сделать, чтобы и золото взять, и чтобы никто ничего не заподозрил. Договориться с Сизовым? Бесполезное дело. Да и не хотелось ни с кем делиться. Значит, Сизова надо убрать. С Красюком будет проще: он - беглый, его вправе застрелить любой милиционер. Скажем, при сопротивлении, при попытке к бегству. Остается нанаец. Но, во-первых, еще не известно, знает ли он о золоте. А если и знает, то ничего страшного, уйдет в тайгу и не скоро появится в Никше. Если появится. Да, еще Ивакин, дружок Сизова. Но куда он денется? Живет в Никше, жена, ребенок. Опять же геолог, его дело искать месторождения касситерита для комбината. А комбинат теперь чей?.. Не совсем же безголовый этот Ивакин, сообразит...
Солнце, едва проглядывавшее из-за высокой облачности, не припекало, как в последние дни. Лежать было - одно удовольствие, и вставать Плонскому совсем не хотелось. Хотелось опохмелиться. Но Плонский не тянулся к пухлой сумке Толмача, в которой, он знал, имелось все для такого случая. Он вообще не шевелился, делая вид, что отходит от вчерашней выпивки. А сам все думал, как без шума взять золото, как разобраться с Сизовым...
Решение пришло внезапно. Зачем он летит? Посмотреть, как работает комбинат? Значит, туда и надо в первую очередь. И туда же позвать Сизова. И пусть принесет золото. А на комбинате механизмы всякие, долго ли до несчастного случая! Взять бункер. Когда в него ссыпается руда, грохот стоит такой, что кричи - не услышишь. Случайно поскользнуться да свалиться в бункер - раз плюнуть...
Он привстал, спросил, не поднимая головы:
- Сумку мою не забыл взять?
- Не забыл, Александр Евгеньевич. В вертолете она.
Там, в сумке, был мелкокалиберный пистолет, который он всегда брал с собой. Если договориться с Толмачом, посадить его с пистолетом недалеко от бункера. И когда они с Сизовым подойдут к грохочущему зеву... Выстрела никто не услышит. А он, Плонский, будет рядом, подтолкнет падающего куда надо... Никакая экспертиза не определит, что было первопричиной, поскольку в бункере от человека ничего не останется...
- Значит, помнишь о долге? - спросил он, покосившись на сидевшего рядом Толмача.
- Что-то надо сделать? - тотчас отозвался тот, даже не повернув головы, будто ждал этого вопроса.
Плонский промолчал, и Толмач, правильно поняв это молчание, махнул рукой пилоту.
- Сейчас вылетаем. Иди, проверь там все.
- Мешает мне один человек, - сказал Плонский, когда пилот ушел. Можешь помочь.
- Что за вопрос!
- Дело абсолютно безопасное.
- Тем более.
Он рассказал о грохочущем бункере, о пистолете, о том, что будет делать он и что должен сделать Толмач.
- Обязательно я? - спросил тот. - Может, закажем?
- Некогда. Это надо сделать сегодня, сейчас же, как приедем на комбинат.
- Этот человек уже там?
- Он придет потом, как я позову.
- Значит, у нас есть время немного порубать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59