Вверх, круто извиваясь, уходило ущелье, поросшее по сторонам лесом.
— Альпы?
— Ну, это я преувеличил. Они не похожи ни на скалистые горы Европы, ни на высоченные холмы востока Соединенных Штатов.
— Но ты не… Я внезапно почувствовал… Черт побери, так, словно мы опять очутились в Пенсильвании, — Сэвэджа затрясло. — Темень. Не апрель, а октябрь. Вместо набухающих листьев — листопад. Деревья выглядят так же голо, как и…
— Тогда, когда мы отвезли в Мэдфорд Гэпский Горный Приют.
— Чего на самом деле мы никогда не делали.
— Верно, — сказал Акира.
Сэвэдж содрогнулся.
— Я это тоже чувствую, — голос Акиры прозвучал совсем глухо. — Жуткое ощущение того, что я здесь раньше был, хотя это и бред.
“Тойота” проехала очередное обрывистое ущелье. Почувствовав головокружение, Сэвэдж постарался взять себя в руки.
Но на этот раз его преследовало не жамэ вю, а де жа вю. Или комбинация, при которой первая привела в действие последнюю. В кишках заурчало от страха, и с ужасающим ощущением наползающей нереальности Сэвэдж стал разглядывать Акиру — человека, которого он видел обезглавленным.
Дорога продолжала виться, подниматься вверх, прокладывая себе путь сквозь странно знакомые поросшие деревьями склоны гор.
Япония. Пенсильвания.
Шираи. Камичи.
Ложная память.
Призраки.
Ужас в душе Сэвэджа сковал все остальные чувства. Ему страшно захотелось схватить Акиру за руки, заставить его остановиться и повернуть обратно. Все инстинкты защитника требовали позабыть о поисках правды, вернуться назад, к Рэйчел, и научиться жить с кошмарами.
Потому что Сэвэдж нутром чуял, что предстоит увидеть нечто еще более ужасное.
Акира, судя по всему, прочитал его мысли или же почувствовал точно такой же, вырывающий кишки, ужас.
— Нет, — сказал японец, — Мы слишком далеко зашли. Мы столько вынесли. И не можем остановиться. Мне необходимо знать. Я не хочу всю оставшуюся жизнь убегать от призраков.
И когда Сэвэдж вздрогнул, вспомнив, как сверкнуло лезвие, отсекшее японцу голову, иное чувство взорвалось где-то внутри. Его заполнил новый импульс, пересиливший чувство страха, и он захватил и впился в его тело, руки, ноги, вены, кровь.
Ярость. Настолько сильная, что он не помнил, чувствовал ли он в жизни что-нибудь подобное. Это было колоссально.
Никогда он не испытывал подобной злости. Грэм был бы в шоке. “Не позволяй чувству захватить себя, — говорил учитель. — Это непрофессионально. Иначе не сможешь объективно оценивать ситуацию. А это, в свою очередь, приведет к ошибкам”.
— “Но в этот раз все будет по-другому! — думал Сэвэдж. — Ярость убережет меня от ошибок! Я буду держать ее под контролем! Я ее использую! С ее помощью я избавлюсь от страха! Она придаст мне сил!”
— Ты прав, — сказал Сэвэдж Акире. Вонзив ногти в ладони, он почувствовал, что из боли вырастает новая сила. — Кто-то вмешался в мою память, и я, черт побери, желаю знать, кто это сделал и почему. И этот кое-кто, дьявол его возьми, заплатит.
12
Сворачивая на повороте, Акира внезапно ткнул пальцем вперед. Затем ударил по тормозам. Дорога впереди была подозрительно темна. Задних фар не было. Сэвэдж ощутил легкую дрожь.
Автоколонна исчезла.
Сэвэдж вытащил “беретту”.
— Ловушка. Они поняли, что за ними следят.
— Нет-нет, я был осторожен.
— Но за последние десять минут мы единственные следовали за ними. Может быть, просто из любопытства или принципа они решили проверить, кто за ними едет. Съехали с дороги, выключили фары и теперь поджидают. Если мы проедем мимо, машины охраны возьмут нас в клеши, заставят свернуть на обочину и выяснить, кто мы такие.
Акира смотрел в темноту, распростершуюся за фарами “тойоты”.
— Если твое предложение верно, значит, сейчас они наверняка знают, что за ними следили. Потому что, как только исчезли их хвостовые огни, мы сразу же остановились.
Сэвэдж опустил стекло.
— Выключи мотор.
Акира послушался, не спрашивая, что именно намеревается делать Сэвэдж.
Во внезапно наступившей тишине Сэвэдж напряг слух: не раздастся ли впереди, на дороге или возле нее, порыкивание двигателей, хруст шагов по гравийной обочине или потрескивание веток в кустах, посаженных вдоль дороги.
Но услышал лишь естественные звуки ночи — потрескивание сверчка, редкое похлопывание крыльев, покачивание рассекающих воздух сучьев.
— Я тоже могу выключить фары, — сказал Акира. — Нет необходимости изображать из себя мишень.
Через диск почти полной луны пронеслось облачко. Затем его закрыла туча. Наступила кромешная тьма.
От дурноты во рту у Сэвэдж пересохло. Он сильнее сжал рукоятку “беретты”.
— Они даже без зажженных фар знают, где мы находимся.
— Если действительно нас поджидают.
— Это легко предположить. А если у них есть оружие, они могут вообще обстрелять этот участок дороги.
— Ну, это будет неточно, а следовательно, непрофессионально.
— Зато отменное отвлечение внимания, пока кто-нибудь будет пробираться по лесу и опустошать магазин своего пистолета сквозь это открытое окно.
Акира завел машину, подал ее назад, заехал за поворот. Остановившись, он не стал выключать подфарники, зато убедился в том, что машину не видно с прямого участка дороги. Потенциальные охотники остались за поворотом. Припарковавшись на обочине, он снял ногу с педали, выключил подфарники и снова выключил двигатель. Их вновь окружила тьма.
— Может быть, мы переусердствовали, — сказал Акира. — Ведь я двигался на довольно значительном расстоянии от автоколонны. Ведь они могли завернуть за следующий поворот, в то время как мы еще не повернули сюда. Этим можно объяснить отсутствие задних огней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165