Неудержимая тошнота подкатила к горлу. Отпрыгнув с омерзением в сторону, он увидел, как старик наклонился, поднял этот комок и, размахнувшись, швырнул в огонь. Кишки, развеваясь, плюхнулись прямо в центр пламени. Огонь уже целиком охватил тело. Колени Борна подкосились. Его рвало.
— А ну, вставай! — прикрикнул старик.
Но сил подняться у него не было. Стоя на коленях спиной к огню, Борн чувствовал, как коченеют от холода лицо и руки. Его прошиб ледяной пот. Дышал он с трудом.
— Я сказал, вставай! — повторил старик, рывком поднимая его на ноги. — Здесь нам нечего делать. Я пойду туда. — Он показал в сторону конторы шерифа. — Проверю дома на центральной улице. А ты сделай то же самое с другой стороны. — Он указал рукой в противоположном направлении. — Мы возьмем их в клещи.
Борн даже не успел возразить. Да это и не имело смысла, так как старикан уже сорвался с места и исчез в снежной пелене. Весь в холодном поту, он еще какое-то время продолжал стоять, не отрывая глаз от кровавой полосы, быстро заметаемой снегом, и чувствуя запах горелых волос, плоти и одежды. Потом сделал над собой усилие и побежал в том направлении, куда указал старик. Миновав несколько горящих зданий, он выскочил на улочку, ведущую к центру, и решил двинуться по ней.
Однако от этого пришлось отказаться: дома по обе стороны были охвачены пламенем; сунуться туда означало сгореть заживо. Поэтому он продолжал идти по задворкам, там, куда еще не добрался огонь. Неожиданно он оказался на следующей улочке.
Прижавшись к стене крайнего дома, он осторожно выглянул из-за угла, приготовившись стрелять, и стал всматриваться в пространство между домами в направлении главной улицы.
Никого…
Короткими перебежками, замирая под стенами домов, напряженно всматриваясь сквозь метель в пустое пространство улицы, в фасады магазинов, он продвигался вперед. Ему повезло, что теперь ветер дул в спину, но все равно приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть что-либо в этом мраке и снежной круговерти.
Пока ничего подозрительного он не заметил. Затаив дыхание, Борн перебежал улицу на углу. И здесь никого не было. Он торопливо шагал по тротуару, проверяя окна магазинов, мимо которых проходил, всматриваясь вперед, оглядываясь по сторонам.
Он надеялся, что здесь никого не встретит. Скорее всего, те просто остались у отеля, дожидаясь, пока он прогорит окончательно и наверняка похоронит под своими останками всех, кто прятался там. Но если преследователей не трое, а больше, то кто-то мог отправиться патрулировать улицы — так, на всякий случай. Поэтому Борн не позволял себе расслабиться. Наконец он добрался до перекрестка, откуда уже был виден горящий впереди и справа квартал с отелем в центре пожара. Он замедлил шаг и замер, услышав выстрелы. Три выстрела, где-то впереди. Гул пожара и вой ветра помешали определить, из чего стреляли — из винтовки или пистолета. С беспокойством подумав о старике, он решил было броситься на помощь, но почему-то замешкался, и это секундное колебание спасло ему жизнь. На перекрестке из-за снежной пелены возникла белая фигура, быстро увеличивающаяся в размерах. Она уже стала выше человеческого роста, но продолжала расти… Наконец Борн понял, что видит человека в белом маскхалате, а его огромный рост — всего лишь обман зрения, потому что там он сидит на корточках.
Он мгновенно распластался под стеной, едва не задохнувшись в снегу, забившему рот и ноздри. Сердце заколотилось как сумасшедшее, дыхание перехватило. Осторожно подняв голову, он увидел, как фигура быстро удаляется в сторону выстрелов.
Оттуда донеслось еще два хлопка. На этот раз ближе, и Борн безошибочно определил, что стреляли из пистолета. О Боже, старик тратит последние патроны! У него не будет времени перезарядить пистолет, а дробовика у него нет — он отдал его Клер. Правда, остается еще винтовка, но в этой метели противника издалека не разглядеть, а в ближнем бою винтовка — плохой помощник.
Еще один выстрел, теперь винтовочный, громкий, раскатистый. Борн не смог определить, откуда стреляли. Опасаясь наткнуться еще на одного человека в белом халате, Борн ползком поспешил убраться с перекрестка под стену ближайшего здания. Время от времени останавливаясь, чтобы оглядеться и прислушаться, он достиг тротуара и пополз вдоль стены, прячась под ней на тот случай, если кто-нибудь сторожит улицу, выглядывая из окна какого-нибудь здания. В такую погоду вряд ли они захотят торчать снаружи, в полной уверенности, что из пожара никому не выбраться. Они просто устроились где-нибудь под крышей и ждут, пока утихнет пурга и погаснет огонь. Тогда они выйдут, чтобы посмотреть на результаты своей деятельности.
Нет, он ошибается. Если он наткнулся на улице на одного, с тем же успехом здесь могут оказаться и другие. Это не исключает того, что кто-то еще и прячется в домах. Поэтому Борн вовсю вертел головой, утирая тающий снег с лица и продолжая свой путь ползком.
Винтовочные выстрелы. Два. Один, за ним другой. Потом — чей-то вопль. Нет, на голос старика это не похоже. Значит, он сам подстрелил одного из тех. Или наоборот? И он просто не узнал предсмертный крик старика?
И тут Борн не выдержал. Осточертела эта метель, они все ему осточертели! Выхватив пистолет и крепко зажав его заледеневшую рукоятку, он вскочил, пробежал несколько шагов по тротуару, шибанул плечом в дверь и влетел внутрь. Прыгнув в сторону, он присел и осмотрелся. Когда-то это была бакалейная лавка: прилавки вдоль стен, за ними — пустые полки. Он сунулся в один угол, затянутый паутиной, затем в другой, заглянул под прилавок, потом, стараясь не шуметь, метнулся к двери, прислушиваясь к звукам на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71