Может быть, они уже здесь.
Отец Хафер уставился на дверь.
— Но это же безумство. Я не…
— Потом. Потом объясню. Прежде всего, мы должны уйти отсюда. У вас есть место, где мы могли бы поговорить? Где мы были бы в безопасности.
Услышав внезапный шум, Дрю резко повернулся к двери, ведущей во внутренние помещения. Та открылась, и в проеме показался высокий худой священник, озабоченно оглядевший вестибюль.
— Это ваши голоса? Я думал, мне послышалось, — священник внимательно посмотрел на них обоих, задержал взгляд на сутане и стихаре, которые были на Дрю; затем заметил взволнованное выражение их лиц и нахмурился. — Отец Хафер? Я надеюсь, у вас все в порядке?
У Дрю бешено застучало в груди. Он не сводил глаз с отца Хафера. Казалось, у отца Хафера тоже перехватило дыхание. Он бросил ответный взгляд на Дрю, подумал, а потом повернулся к священнику, стоявшему в дверном проеме.
— В порядке? Не совсем. Я только что получил плохое известие об одном человеке, за которого поручился. Боюсь, мне придется снова ненадолго выйти из прихода.
Дрю почувствовал, как у него расслабились брюшные мышцы. Худощавый священник явно не знал, как отнестись к услышанному.
— Это необходимо? Не забывайте, отец, вам положен отдых.
— Я отдохну, только позже. Это дело не терпит отлагательств. Священник, все еще не отходивший от двери, обратил внимание на Дрю.
— Должно быть, вы торопились, если не сменили облачение после службы? Из какого вы прихода?..
— Нет, лучше он не будет нарушать конфиденциальности, — перебил его отец Хафер. — Едва ли вам понравится информация, которая сулит неприятности.
— Да, это верно. Я все понял.
— Но, — отец Хафер вновь повернулся к Дрю, — полагаю, ваше облаченье можно снять уже сейчас.
Они внимательно посмотрели друг на друга.

Часть третья
«СТРАЖ»
Приют
1
— Нет. Быть не может. Всех? — Голос отца Хафера звучал хрипло, надтреснуто. Дрю сидел напротив, настороженно глядя на него. В душе священника происходила борьба: он, казалось, верил Дрю и в то же время не хотел ему верить, и если раньше он подумал, что Дрю просто сошел с ума, то теперь отчаянно старался сохранить ясность своего сознания, задавая Дрю все более мучительные вопросы.
— Никто — о Боже! — не остался в живых?
— Я не мог проверить каждую келью. Не было времени. Да и небезопасно. Но в тех, что я проверил… и на кухне двое застреленных дежурных. Дело в том, что колокол, призывавший к вечерней мессе, не зазвучал вовремя. Звон раздался позднее обычного. Поэтому я уверен, что все мертвы.
— Я не совсем понял.
— Дело в привычке. Те монахи, что случайно остались в живых, не могли знать, что остальные мертвы. При звуке колокола они по привычке должны были направиться к часовне, где…
— Где, — отец Хафер, по-видимому, хотел прибавить слово “исчезли”.
— Были убиты. Я не слышал выстрелов, наверное, пистолеты были с глушителями. Кроме того, у банды, по-видимому, были гарроты.
Отец Хафер посмотрел на Дрю так, как если бы слово “гаррота” было ему незнакомо. Внезапно поняв, он, с искаженным от ужаса лицом, наклонился в кресле, уронил голову на руки и застонал.
— Помилуй, Господи, их души.
2
Они сидели на пятнадцатом этаже современного здания из стекла и металла. Отец Хафер оставил служебную машину в подземном гараже и поднялся вместе с Дрю на лифте к скрытому от посторонних глаз входу.
Священник запер дверь и зажег свет. Дрю оглядывал комнату в некотором замешательстве. Хорошо обставленная, она тем не менее, производила впечатление какой-то странной безликости, напоминая этим комнату в дорогом отеле.
— Где мы? Вы уверены, что здесь?..
— Безопасно — это слово вы уже произносили. Не беспокойтесь. Никто не знает о ней. Может быть, только несколько человек.
— Но почему? — Что-то в этой комнате вызывало у него тревогу. — Для чего она?
С видимой неохотой отец Хафер сказал:
— Для дел, требующих сохранения тайны. Мои обязанности психиатра не ограничиваются советами монахам-картезианцам. Меня часто вызывают для консультации священников других орденов, которые, скажем так, имеют определенные проблемы. Кризис веры. Чрезмерное увлечение молодой женщиной из церковного хора. Пристрастие к алкоголю, наркотикам или к мужчине. Надеюсь, я не сказал ничего, что бы вас шокировало.
— Искушение — ключ к человеческой природе. В моей прежней жизни я считал само собою разумеющимся, что у каждого есть свои слабости. Если бы люди были безгрешны, разведке нечего было бы делать.
Отец Хафер печально кивнул.
— Угроза разоблачения, скандала. В этом отношении наши миры не сильно отличаются. Священник, оказавшийся в моральном конфликте со своими обетами, иногда так страдает, что…
— Крыша едет?
— Лучше сказать, испытывает нервное потрясение. Иногда начинает так пить, что ставит под угрозу репутацию церкви.
— Значит, вы пользуетесь этим местом, чтобы привести их в чувство и утереть им слезы?
— Скажем, успокоить и что-нибудь посоветовать. В очень тяжелых случаях — временное затворничество перед отправкой в санатории их орденов. К тому же, как вы знаете, разделение церкви и государства не всегда так совершенно, как требует конституция. Политики, предлагающие церкви определенные привилегии в обмен на голоса католиков, часто предпочитают встречаться здесь, а не в резиденции епископа или кардинала на глазах общественности.
— Другими словами, это убежище для священников, — сказал с усмешкой Дрю. — Да, отец, наши миры не так уж различны.
3
— Помилуй, Господи, их души.
Дрю не знал, чьи души имеет в виду отец Хафер — души убитых монахов или души их убийц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119