Но их нет, а ты знаешь, что когда дело доходит до пыток, то выживание зависит от умения держать язык за зубами. Вот тут и кроется суть. Я не собираюсь пытать или убивать тебя.
— За кого ты меня…
— Насколько я понимаю, тебя наняли. Ты просто выполнял свою работу. И ответ должен держать не ты, а тот, кто заплатил тебе.
— Не знаю, какого дьявола ты…
— Хорошо, я объясню. Когда вы напали на монастырь, ты знал обо мне? Тебе говорили о моем прошлом?
— Ясно, — нахмурился мужчина. — Ты все это придумал, чтобы я назвал того, кто…
Дрю покачал головой.
— Ты не понял. Я просто хотел напомнить тебе, с кем ты имеешь дело, Я не дилетант. Что бы я с тобой ни сделал, я сделаю это профессионально. И я надеюсь, ты тоже не будешь делать глупостей. Никакой паники, ни одного лишнего движения. Хорошо?
Мужчина выглядел сбитым с толку.
— Вот, например, — сказал Дрю. — Сейчас я снова затяну жгут. Затем я накрою тебя до плеч спальным мешком. Ты притворишься спящим. Потом мы поедем и найдем какую-нибудь станцию обслуживания. Я не буду выходить из фургона. Я поговорю со служащим из окна и куплю кое-что у него. А ты будешь по-прежнему притворяться спящим. В противном случае, а точнее, если ты попытаешься помешать мне, я буду вынужден остановить тебя.
— Остановить? Ты сказал, что не убьешь и не будешь пытать меня.
— Я всегда держу свое слово.
— И все-таки воображаешь, что я заговорю?
— Верно.
— Ну, это мы еще посмотрим.
Дрю улыбнулся.
Когда они снова выехали на дорогу, его поразила оживленность и какая-то суетливость движения. Автомобили были даже меньше тех, что запомнились ему, — их породил нефтяной кризис, разразившийся в середине семидесятых. Но затем мимо прогромыхали два огромных дизельных чудовища, и он вспомнил предсказания о том, что наступает эра экономичного и недорогого транспорта.
Очевидно, это было не совсем так. За дизельными чудовищами последовал шикарный лимузин, названия и типа которого он не знал (может быть, закончился нефтяной кризис или изобрели какое-то дешевое и качественное топливо), а за лимузином промчался большой, длинный кабриолет-купе. Он не поверил своим глазам — кабриолеты вышли из моды еще до того, как он переступил порог монастыря. Неужели они могли вернуться?
Промелькнуло несколько закусочных. В семидесятых они редко встречались возле автострады, и он их почти не замечал. Теперь же их количество и размеры были просто ошеломительными. Один дорожный знак указывал на нечто, именуемое “Холодной пиццей”. И что могло обозначать название “Цыплята Мак-Нагтетс”?
Наконец он нашел станцию техобслуживания. Бензин стоил доллар и двадцать центов за галлон, в полтора раза дороже самых безумных цен 1979-го, и все-таки к бензоколонке тянулась очередь автомобилей.
— У меня такое чувство, будто я прилетел с Марса. Человек на пассажирском сиденье повернул голову.
— Что?
Или Марс был здесь?
Дрю остановил фургон.
— Закрой глаза и не двигайся. К нам идут.
Дрю достал бумажник, раздобытый на горе, и купил у служащего резиновый шланг. Вырулив на дорогу, он положил шланг пленнику на колени.
— Вот. Маленький сюрприз для тебя.
Мужчина вздрогнул и подался вперед. Пристежные ремни сразу натянулись.
— Какого дьявола? Зачем это?
— Ты что, расстроен? Не любишь подарков?
— Я спросил — зачем это?
— Попробуй угадать.
— Это применяют, когда не хотят оставлять синяков на теле. Но ты же сказал, что не будешь…
— Правильно. Бить не буду. Ты не угадал. Ну, попробуй еще раз. Заодно скоротаешь время.
— Мы возвращаемся назад?
— Да, устроим пикник.
— Я понял.
— Что именно?
Мужчина рванулся вперед. Ремни впились в его тело.
— О Боже, ты сошел с ума! Дрю строго посмотрел на него.
— Прощу тебя, не упоминай всуе имя Господа.
2
Они подъехали к месту для пикников. Развернув фургон, Дрю задним ходом подогнал его к одному из каштанов. Затем посмотрел на деревья, скрывавшие их со стороны дороги, выключил двигатель и вышел на поляну.
— Я скоро вернусь, — пообещал он и, улыбнувшись, помахал резиновым шлангом.
Один конец шланга он надел на выхлопную трубу, а другой просунул в приоткрытую заднюю дверцу фургона. И. снова заведя мотор, подал машину еще немного назад, пока ствол каштана не прижал дверцу к шлангу. Салон начал заполняться едкими выхлопными газами.
Мужчина был близок к истерике.
— Господи, я был прав! — кричал он. — Псих! Паршивый ублюдок!
— Если ты будешь слишком волноваться, — холодно сказал Дрю, — то скоро собьешься с дыхания.
У мужчины выкатились глаза. Он закашлялся.
Собрав спальные мешки, Дрю заткнул щели в задней дверце. Затем убедился, что все стекла на окнах были подняты до упора. Покидая кабину. он включил радио.
— Немного музыки, а?
Он ожидал чего-нибудь еще более резкого, чем тяжелый рок. Однако диктор объявил: “Линда Ронстадт и оркестр Нельсона Риддла”.
Вместо переаранжированных композиций Фрэнка Синатры и других слащавых мелодий пятидесятых годов Ронстадт (чья версии известной “Когда меня полюбят?” и “Снова в Ю Эс Эй” запомнились Дрю) начала исполнять типичные песенки из репертуара сороковых. От этого можно было тронуться рассудком.
К действительности его вернул натужный кашель пленника. Из фургона валили клубы выхлопных газов.
— Задыхаюсь, не могу дышать, — прохрипел мужчина. — Я не…
Дрю захлопнул дверцу и не спеша пошел по каменной дорожке, веющей к деревянному мостику. Остановившись у ручья, стал бросать камешки в воду. Воздух был прохладный и приятный.
Он с безразличным видом оглянулся на фургон. Лобовое стекло было затуманено изнутри, но он все-таки мог различить человека, извивающегося на пассажирском сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119