Кроме того, оставались титатае. Как бы ни претило Такуде их настойчивое желание видеть в нем спасителя племени, обстоятельства складывались так, что командиру ЭУК не оставалось ничего другого, как взвалить на себя эту ответственность.
Наконец, и ему самому было трудно расстаться с давней мечтой о новом, справедливом обществе. Такуда резко повернулся к Гудъолл:
– Холли, твои роботы готовы к бою?
– Конечно, сэр, – без колебаний ответила Гудъолл. – Мы можем передвигаться и вести огонь. Я бы не стала утверждать, что горю желанием немедленно схватиться с роботами Воста, но свой долг мы выполним. Да и что мы, в конце концов, теряем?
– Хорошо, – сказал Такуда, поднимаясь на ноги. – Как вы все понимаете, положение отряда исключительно тяжелое. Мы смяты, выбиты с наших позиций, понесли невосполнимые потери. Остается только один выход – контратаковать, и контратаковать немедленно.
Его план был предельно прост.
Ниту предписывалось разделить свое отделение на три части и занять линию обороны. В каждую группу включались один член ЭУК, несколько рекрутов и титатае. При соприкосновении с атакующим неприятелем они должны были не ввязываться в бой, а постепенно отходить в глубину леса, стараясь увлечь за собой наступающего противника.
После решения этой задачи бойцам следовало уступить центр, занять круговую оборону на флангах и ждать развития событий. Когда техника противника вслед за пехотой втянется в образовавшийся мешок, начинают действовать роботы Гудъолл…
В середине дня отряд Нита занял оборону, и почти сразу после этого из леса показались передовые отряды правительственных войск.
Спустя полчаса Нит доложил, что давление на его фронт все больше усиливается. Создалась опасность, что мобильные отряды противника попытаются обойти его с флангов и зайти в тыл.
Находясь чуть в стороне с подразделением резерва, Такуда не отдавал приказов. Он не принадлежал к типу командиров, стремящихся лично контролировать каждый десяток метров своих позиций. Да и с линией фронта, растянувшейся на несколько километров, подобная практика едва ли дала результаты. Он обрисовал лишь общую директиву, но принятие конкретных решений оставил в руках подчиненных. До тех пор, пока они могли информировать его об изменении ситуации, он не испытывал тревоги за исход боя. Его командиры были опытными и инициативными людьми.
Между тем обе «Саранчи» при поддержке резерва скрытно выдвинулись на левый фланг. По звукам битвы и сообщениям своих помощников Такуда понял, что Нит начал запланированный отход. Шо-са выжидал до тех пор, пока тяжелая техника противника но втянулась в уготовленный для нее мешок.
Настала нора действовать.
Тяжелые танки и бронетранспортеры правительственных войск медленно преодолевали широкое открытое пространство. Они были отчетливо видны на экранах роботов отряда. Уверенные в своем полном превосходстве, командиры наступающих армий даже не потрудились продолжать наблюдение за густыми зарослями. Это было их последней ошибкой.
Гудъолл поймала первую машину в перекрестье нитей своего видоискателя и нажала на кнопку пуска. Она не стала ждать информации, подтверждающей поражение цели, и направила лазер на вторую машину.
Боевые роботы под командованием Гудъолл расположились таким образом, чтобы дым и разрывы снарядов не мешали им вести беглый прицельный огонь.
У офицеров правительственных войск такого преимущества не было. Потеряв ориентацию, машины заметались по полю в поисках невидимого противника. Гудъолл и Джекобс мастерски воспользовались выгодой своего положения. В считанные минуты поляна превратилась в свалку дымящегося искореженного металла.
Солдаты ЭУК, волонтеры и титатае, среди которых находился и сам Такуда, на время превратившийся из командира в рядового десантника, довершили полный разгром неприятеля.
Давно уже шо-са не испытывал такого духовного подъема. Он словно вернулся в свою давно уже забытую молодость. Такуда стрелял с бедра из лазерного ружья, делал короткие перебежки, падал и снова стрелял. Из наушников до него доносились короткие распоряжения Нита, также поднявшего своих людей в атаку.
Отступление правительственных войск превратилось в паническое бегство. Солдаты и офицеры покидали поле боя, оставляя оружие и думая только о том, как бы побыстрее вырваться из ловушки.
К заходу солнца, когда облака на западе окрасились в кроваво-красные тона, на месте битвы не осталось ничего, кроме дымящихся останков искореженных машин и трупов их злополучных экипажей.
Такуда вместе с отрядом вернулся в покинутый утром лагерь и спустился в бункер. Вокруг него собрались израненные, пропахшие дымом, до смерти уставшие, еле живые, но безмерно счастливые победители.
Это был их день!

XLI

«Ничто другое, разве что проигранное сражение, не может принести столько грусти, сколько сражение выигранное», – сказал однажды некий древний полководец.
Справедливость этого афоризма сполна испытали на себе Такуда и его солдаты.
Пока измученные, отчаявшиеся воины разгромленных армий союзников беспорядочными толпами спешили на запад, стремясь найти укрытие за стенами своих городов, в это время утомленные победители спали на голой земле или бродили по полю недавнего сражения в поисках тел друзей, добычи или просто потому, что были слишком усталыми даже для того, чтобы уснуть.
Такуда в пропитанной потом, забрызганной грязью и кровью одежде, с ввалившимися глазами, сидел в бункере и выслушивал доклады подчиненных, таких же грязных и обессиленных, как и он сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112