Счетчик продолжал подавать тревожные сигналы, и Сиагровс раздраженно вырвал индикатор из гнезда.
Разумеется, это было против всех правил, но Брайан уже успел забыть о тех временах, когда ему приходилось регулярно отчитываться о своих действиях перед начальством. Иногда Элизабет Хунд, его новый старший тех, позволяла себе несколько ядовитых замечаний по поводу эксплуатации РЗВ. Какого черта! Он снова включит прибор сразу после посадки. Даже если горючего не хватит, Сиагровс надеялся, что сумеет посадить машину и добраться до лагеря наземным путем.

XLVII

Марш продолжался всю ночь и весь день и еще много дней и ночей, пока свет и тьма не слились для переселенцев в одно целое и не осталось ничего, кроме усталости и страха.
С каждым днем численность отряда уменьшалась. Одни солдаты отстали и попали в плен, другие были убиты бывшими соратниками, которые стали теперь наемниками Воста, третьи попросту дезертировали.
Но марш продолжался.
Переправившись через полноводную реку, обозначавшую границу владения людей, населяющих анклавы, отряд начал подниматься по пологому склону, которому не видно было конца. Сырые джунгли сменились широколиственными лесами, удушливая духота долины – бодрящей прохладой плоскогорья.
А марш все продолжался.
Дакодо по-прежнему гордо восседал на прежнем месте, Джекобс и Гудъолл теснились в кабине, попеременно сменяя друг друга у пульта управления «Саранчой». Они находились в кабине робота по шестнадцать часов, оставаясь равнодушными ко всему, кроме сигналов тревоги.
В дневное время длина колонны сокращалась из-за преследователей и благодаря настойчивым требованиям Такуды и ветеранов ЭУК. Каждый день титатае толпились вокруг «Саранчи», продолжая нести добровольную вахту, даже когда отряд останавливался на ночлег. Вскоре у Гудъолл и Джекобса появились любимчики; люди научились различать их лица, а многих наделяли ласковыми именами. Они же первыми заметили, что и у аборигенов начали проявляться признаки усталости, и с грустью отмечали, что многие из них, падая, уже не поднимались, а оставались лежать по обочинам бесконечной дороги, засыпанные охапками цветов.
Когда однажды Арсенольт упал, пораженный ударом копья в бедро, титатае вынесли его с поля боя. Поль Тессарак, беженец из Озио, поднял ружье, выпавшее из рук солдата, но когда выяснилось, что нести одновременно оружие и полный боекомплект ему явно не по силам, те же аборигены пришли Полю на помощь. С этого дня парочка – человек с ружьем и титатае с коробкой боеприпасов – стала неразлучной. Члены древнего племени всегда шли впереди людей, расчищая путь от камней и упавших деревьев, чтобы сделать его более удобным для своих защитников. Когда последний участник марша завершал очередной отрезок пути, дорога позади отряда казалась частью давно обжитой территории.
Случайная фраза Такуды о том, что такая хорошая дорога при всех ее достоинствах служит одновременно и прекрасным ориентиром для преследователей, привела к тому, что уже со следующего дня местность позади отряда приобретала прежний девственный облик.
После этого случая Такуда наконец сдался.
Если титатае хотят видеть в нем пророка, пусть так оно и будет. Все равно воспрепятствовать этому он уже не мог.
На шестнадцатый день пути колонна вышла из леса и оказалась в зоне кустарников. Температура воздуха еще больше упала, и укусы холодного северного ветра оказались весьма болезненными для легко одетых людей. Путешествовать после наступления темноты из-за холода стало невозможно. По ночам люди и титатае собирались вокруг небольших костров, которые придавали их ночлегу только видимость тепла, по-настоящему никого не согревая.
На двадцать первый день пути многие из них впервые увидели снег.
РЗВ появлялся над ними все реже и реже, хотя с тех пор, как отряд вышел из леса на открытое пространство, заметить колонну с воздуха не составляло особого труда. Каждый полет из Усугумо до группы путешественников становился настоящей проблемой из-за продолжающего таять запаса горючего. Путники находились теперь в трехстах километрах по другую сторону реки, и простой разведывательный полет требовал значительного расхода топлива.
«Ягуар» и «Копьеносец» все еще продолжали преследовать колонну, но и на их состоянии, все сильнее сказывались тяготы затянувшейся погони. Прошло уже много дней с тех пор, как техи в последний раз осматривали машины, и Сиагровсу приходилось тратить большую часть драгоценного топлива на доставку грузов и людей, чтобы пополнить скудеющие с каждым днем запасы наемников. Все чаще он ворчал, что его используют как водителя грузовика. И хотя это было совершенно справедливо, Вост испытывал растущую неприязнь к Брайану.
По его глубокому убеждению, претензии Сиагровса явно не соответствовали той роли, которую он играл в отряде наемников. Обдумав создавшееся положение, Вост решил, что РЗВ должен постоянно находиться в лагере, возвращаясь в Усугумо только тогда, когда этого требовала обстановка.
Реакция Сиагровса на решение предводителя наемников была весьма своеобразной. Опасаясь, что кто-то во время его отсутствия сможет обнаружить тайник, он начал перетаскивать золото в машину. Дополнительный вес, естественно, нарушил балансировку РЗВ, и Сиагровсу каждую ночь приходилось по-новому перекладывать и закреплять свой ценный груз.
На двадцать седьмой день, совершая очередную посадку, Сиагровс впервые попал в аварийную ситуацию. Правда, в этом была лишь часть его вины, так как рекруты Воста, в обязанности которых входила расчистка площадки, в очередной раз откровенно пренебрегли своими обязанностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112