В каждом ухе у зазывалы висело по четыре кольца, пара колец была продета и через левую ноздрю.
– Там вы узнаете секрет своей жизни, все о любви и мечтах. Входите: всего лишь серебряный лорин, и тайны – ваши.
Мария приблизилась к женщине и взялась за бархатную веревку, которая загораживала вход в палатку.
– У нас нет лорина. Дай нам встретиться с оракулом ради нашего артистического братства.
Не обращая на нее внимания, женщина продолжала кричать толпе:
– Подходите! Подходите! Припадите к ногам великого оракула!
– Произошло убийство. А точнее, три убийства, – проговорила Мария спокойно.
Гермос стоял сразу за спиной Марией. Несколько раз моргнув ярко накрашенными глазами, женщина сняла веревочную петлю со столбика, на котором та крепилась, и впустила их.
– Входите! Великий оракул ответит на все вопросы и разрешит все сомнения.
Моркасл церемонно поклонился и вошел первым. Он взял Марию за руку, чтобы показывать ей дорогу, и кивнул Гермосу следовать за ними. Дверь палатки состояла из нескольких полупрозрачных покровов, Моркасл решительно откинул тонкий шелк и вошел, поддерживая Марию. Гермос согнулся чуть не вдвое, пробираясь в дверь, как собака в конуру.
Внутри полутьму палатки освещали медные лампы, подвешенные в потолку. Трое артистов, привыкнув к необычному освещению, обнаружили, что стоят в узком коридоре, перпендикулярно к входу. Зал был разделен тонкими ткаными стенами, и воздух здесь благоухал ароматами неведомых курений.
Из темного конца коридора навстречу им вышла другая женщина – молодая темноволосая красавица с золотыми глазами, которые ясно сияли сквозь вуаль. Приблизившись, она опустила руку в корзинку, которую держала, вынула пригоршню розовых лепестков и бросила им под ноги со словами:
– Добро пожаловать! Судьба ждет вас.
Кланяясь, она стала медленно удаляться, усыпая дорогу розовыми лепестками. Моркасл пошел за девушкой, и вскоре все трое оказались в небольшой комнате. Стены здесь были украшены непонятными орнаментами, медными светильниками, а с потолка свисал тяжелый бархатный занавес, разделявший комнату на несколько помещений. В одном из них на мягких подушках сидели вокруг низкого столика женщины под вуалями. Тихо переговариваясь друг с другом, они пробовали необычные кушанья и сладости. Артисты удивленно замерли, но женщина уже вела их дальше.
– Даже те, кто принадлежит к артистическому братству, – произнесла она торжественно, особенно выделяя выражение Марии, – могут не знать, что настоящее имя оракула Олаал Аб'Хадиша, и того, что он происходит из королевской семьи властителей пустыни. Те, кто прислуживают ему – его жены. – Она кивнула назад на столик. – Я – Сатина. Я перевожу то, что говорит оракул.
Она отдернула занавес, и Моркасл последовал за ней в богато обставленную комнату. Пол здесь покрывал черно-красный ковер, на котором лежали бесчисленные подушки. В конце комнаты сидел оракул.
Сидел он в необычном высоком кресле, подлокотники которого заканчивались коробочками, в которые были заперты его руки, на ножках тоже были странные ящики, в которые были спрятаны его ноги от колен. Голова оракула покоилась в квадратном деревянном подголовном ящике, в узкое окошко которого можно было рассмотреть только его лицо. Человек был старым, темнокожим, с почти белыми бровями и длинными усами. Глаза, казалось, обращены внутрь себя, а из уголка рта стекала тонкая струйка слюны.
Сатина встала рядом с оракулом, дотронулась до его плеча, а фокуснику и его друзьям указала на подушки на полу.
– Пусть вас не пугает черное кресло, – сказала она. – Дар предвидения был дан ему за непростую цену – неисчислимые грехи, но не волнуйтесь: пока он в кресле – он не опасен.
Когда Мария, Гермос и Моркасл уселись, необычная женщина продолжала:
– Чего вы ищете, друзья? Прошлое, будущее, судьбу, фортуну?
– Мы ищем убийцу, – спокойно ответила Мария.
В ту секунду, когда ее голос раздался в маленькой комнате, глаза оракула дико завращались. Он начал глотать ртом воздух и наконец, проделав взглядом круг по комнате, остановился на Марии. Руки оракула задрожали, колени задергались, стуча по ящикам.
– Убийцу кого? – спросила Сатина, не обращая внимания на стук и шум.
– Мы знаем, кто это – это Доминик, мясник из города. Нам надо знать, где он, – пояснила Мария. – И надо знать поскорее.
Кивнув, Сатина наклонилась к оракулу и прошептала что-то в дырку в головном ящике. Как только она заговорила, оракул задрожал, на его губах появилась пена. Он начал биться, стуча головой о деревянную спинку.
– Пожалуйста, успокойся, дорогой. Да, она слепая девушка. Да, они такие же артисты Карнавала, как и мы.
Слова Сатины не вызвали никакой ответной реакции у оракула, только новые глухие удары и дрожь. Через несколько минут Сатина отошла от его кресла и откинула вуаль с лица.
– Он говорит, что Доминик здесь – на Карнавале.
– Да, мы знаем, – вежливо отозвалась Мария, – но где? Нам надо найти его и остановить.
Сатина снова наклонилась к мужу, что-то шепча ему на ухо. Он, не переставая дрожать, начал что-то выкрикивать.
– Он идет через артистический квартал позади арены, – перевела женщина.
Гермос начал подниматься, широко расширив глаза, но Моркасл сделал ему знак сесть и прошептал:
– Откуда мы знаем, что он действительно там? Оракул не сказал ни одного осмысленного слова.
Послушав несколько секунд оракула, женщина холодно ответила:
– В переднем кармане твоих брюк лежит колода карт, в которой не хватает четырех тузов. Они спрятаны в рукаве, галстуке, нагрудном кармане и носке. У слепой женщины семь шрамов на правой руке, два – на левой, один – на груди и два – на правом плече, это следы непойманных ножей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86