Он не смог вдохнуть полной грудью, потому что попытка эта отозвалась болью в сердце, будто в него, вместе с воздухом, попали иголки и острые осколки. Он стал сдерживать дыхание, глотая воздух через рот крохотными порциями. Кислорода стало не хватать. На лбу опять проступила испарина. Перед глазами все опять помутилось. "Ну что же со мной случилось?" Может, он стал носителем какой-то заразы. Точно его тело пропиталось радиацией, смертельно опасной не только для него, но и для всех, кто его окружает. Будто его накануне кто-то сглазил, а чтобы прогнать эту напасть, недостаточно груды лекарств. Придется идти к колдуну или знахарю, благо недостатка в таковых сейчас нет, вот только как определить, кто из них действительно может помочь, а кто обыкновенный шарлатан.
Он захотел уйти, подумав, что не выдержит всей церемонии, обязательно упадет в обморок, продлись она еще минут двадцать, и произойдет это как раз в тот момент, когда президент будет вручать ему орден. Все подумают, что он перенервничал. Он опять станет знаменит...
Награды в красных прямоугольных одинаковых на вид коробочках были разложены на небольшом журнальном столике. Здесь же ворохом лежали букеты гвоздик. Сергей не заметил, как внесли столик. Не мог же он появиться по мановению волшебной палочки. Пока коробочки были закрыты. Никто, наверное, не смог бы определить, что в какой из них лежит, так что президенту, вероятно, придется по очереди просматривать их, пока он не отыщет нужную. Когда коробочек будет оставаться все меньше, он станет находить нужную побыстрее.
К трибуне, шаркая ногами, поплелся старичок, опираясь на мощную палку с резиновым набалдашником. Вероятно, из-за того, что палка была очень тяжелой, старичок передвигался так медленно - брось он ее, то поскакал бы, как ребенок, но палка была очень красивой - жалко с ней расставаться и на несколько секунд. Президент подбадривал его взглядом, казалось, что он готов броситься к старичку, взять его под руку, довести до трибуны, а потом проводить обратно или вовсе принести ему награду - пусть остается на месте. Оркестр играл что-то торжественное.
У микрофона, объявляя имена награжденных, стоял другой старичок. Раньше он работал диктором на телевидении. У него был хорошо поставленный, очень низкий голос, как у моржа, выбравшегося на лежбище, такие сейчас оказались не в моде, поэтому в его услугах почти никто не нуждался. На эту работу его пригласили по личной просьбе президента.
Сергей стал волноваться. От мысли, что он через несколько минут пожмет руку президента, ладони его покрылись потом. Он стал рыться в карманах, искать платок, чтобы стереть пот, но вспомнил, что оставил платок в куртке. От этого он расстроился, нервно поводил ладонями по брюкам, покосился на Кондратьева, но тот был слишком спокоен, чуть вытянув шею, он следил за церемонией. К трибуне он пойдет чуть ли не самым последним, когда все вокруг уже получат причитающееся, а в душу начнут забредать мысли, что тебя забыли включить в список и ты останешься без награды.
Людей с коробочками в руках становилось все больше. Они с радостью давали соседям посмотреть на ордена и медали. Те разглядывали награды, прикидывая, как они будут выглядеть у них на пиджаках.
Когда Сергей услышал свою фамилию, впечатление было сравнимо с близким ударом грома, от которого закладывает уши и в них на несколько секунд остается только противный звон. Но странно, что гром пришел раньше вспышки молнии. Увидишь ее и, зная, что сейчас должен обрушиться гром на барабанные перепонки, зажимаешь их ладонями и так спасаешься от глухоты. Вспышка, чуть запоздав, ударила по телу, прошла слабым электрическим разрядом от кончиков пальцев на ногах до головы и обратно, попутно задевая за все органы, стараясь сдвинуть их с места, а если это не получалось, как с сердцем, то обходила их стороной.
Он поднялся, сделал первый шаг, давшийся ему с неимоверным трудом, точно к ногам привязали по гире. Он и представить себе не мог, что их так трудно сдвинуть с места. Ноги перестали повиноваться ему, вероятно они затекли, и теперь ему было легче нагнуться, ухватиться за них руками и так переставлять, но он не был уверен, что они выдержат вес его тела, который, казалось, увеличился в несколько раз, точно он перенесся на планету с более сильной гравитацией. Непривычные к такой тяжести ноги могли подогнуться. Тогда он растянется прямо в проходе, будет пытаться подняться и вновь беспомощно распластается, встанет на четвереньки и поползет к президенту. Ноги дрожали, стали слабыми и ненадежными, словно он перед этим долго приседал, мышцы ног устали и еще не успели отдохнуть.
Лунные вспышки опаляли кожу. Он старался повернуться к ним затылком или прикрыть глаза ладонью, приставив ее к правому виску, будто он так отдавал кому-то честь. Со стороны могло показаться, что у него разболелась голова, что было очень близко к истине, а он, потирая виски, хочет ее унять.
Его имя все еще оставалось на слуху, забыть его еще не успели, поэтому он привлек к себе куда большее внимание, нежели большинство его предшественников, шагавших к трибуне при полном безразличии зала.
На него смотрели почти все. Что-то шептали. Он почувствовал, что начинает краснеть. Это могло случиться от жары. Когда он сидел, то ощущал ее не так сильно, теперь же воздух показался ему слишком теплым, а под потолком он и вовсе был испепеляющим. Когда он дошел до президента, кожа на лице пылала, как при солнечном ожоге. Ему бы защитным кремом намазаться предварительно с примесью ментола, освежающей и бодрящей. Но кто же знал, что здесь окажется так жарко?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126