Все, что ты слышишь, рассматривай с точки зрения побега. Каждый факт – все. Думай про себя – сможем ли мы этим воспользоваться? Поможет ли это нам?
– Они мне говорили, что убежать невозможно.
– Что они тебе говорили?
– Что моторных судов нет. Они не держат – как они их называют? – длинноногих судов. – Юстин кивнул в сторону лежавших на песке лодок. – Это единственные лодки на острове.
Мейнард посмотрел на пинасы.
– Если бы мы смогли добраться на одном из них до морских путей...
– Их охраняют, даже ночью.
– Сколько времени мы здесь пробыли? – Мейнард заметил, что его вопрос озадачил Юстина. – Я спал. Не знаю, как долго.
– Это четвертый день.
– Ты ничего больше не слышал? Чего-нибудь, что могло бы нам помочь? Подумай.
– Ничего такого, что ты имеешь в виду. Только тренировка.
– Тренировка в чем?
– Они говорят – в том, чтобы стать мужчиной. – Юстин, глянув в сторону Hay, прошептал. – Как я могу быть мужчиной? Мне только двенадцать! Они, наверное, сумасшедшие!
Мейнард улыбнулся. Он похлопал Юстина по руке.
– Что это за тренировки?
– Они хотят, чтобы я стал хранителем оружия. Вот почему мне разрешили носить это, – он хлопнул по кобуре.
Глядя в глаза Юстину, Мейнард заметил искорку гордости, как будто бы мальчик, несмотря ни на что, был доволен тем, что ему поручено мужское дело. И в глазах Мейнарда, должно быть, появился упрек, так как Юстин отвел взгляд.
– Ты держишь его заряженным?
– Я должен. Л’Оллонуа говорит, что пустое оружие похоже на евнуха, – только внешний вид и никакой силы. Что такое евнух?
– Вытащи пару патронов из магазина и спрячь где-нибудь.
– Зачем?
– На всякий случай. Никогда не знаешь, что может пригодиться.
– Л’Оллонуа говорит, что нам нужно беречь каждую пулю.
– Юстин... если ты будешь его слушать, ты действительно останешься здесь навсеща. Он не друг тебе.
– Он говорит, что если кто-то не друг ему, то он его враг, и его следует убить. Я не хочу, чтобы меня убили.
– Тебя не убьют. Ты слишком важен для него.
– Я? Почему?
– Точно не знаю. Я думаю, что он беспокоится о будущем. Во всяком случае... скажи мне, где они держат оружие?
– Оно есть у каждого. Лишние – у Л’Оллонуа.
– Что они собой представляют?
– Кремневые и капсюльные ружья. У Л’Оллонуа есть старая М-16, но она вся ржавая и не действует.
– Современного оружия нет?
– Нет, кроме этого. – Юстин коснулся “вальтера”. – Они их не любят, потому что не могут перезарядить. Когда пули кончаются, им больше негде их взять и приходится выбрасывать оружие. Вот почему они хотели знать, сколько у нас к нему патронов.
– Что делает хранитель оружия?
– Многое. Отливает пули. Их три размера – для пистолета, для мушкета и птичья дробь. Он чинит их; я учусь разбирать замок и вставлять новую пружину. Это странно, – Юстин улыбнулся, делясь с Мейнардом этим открытием, – если о них заботиться, кремневые системы служат вечно. Во всей системе не больше трех движущихся частей.
Мейнард не мог ответить на его улыбку.
– Интересно, что предпринимает мама, – сказал он. Юстин уставился на него.
– Да.
– Тебе не интересно?
– Конечно интересно. Я просто не думал об этом.
– Думай об этом.
– Тюэ-Барб! – позвал Hay. Юстин вскочил на ноги.
– Твой прапрапрадед действительно убил Черную Бороду?
– Нет. Это был какой-то другой Мейнард.
– Они говорят, он. Потому они меня так и назвали: “Убийца Бородача”.
– Ну... не спорь. Подчиняйся. Я что-нибудь придумаю. Поверь.
– Хорошо, – Юстин нервничал. – Я должен идти. Юстин повернулся и понесся по берегу. Бет подобрала цепь. Мейнард ее не заметил; он смотрел вслед Юстину, пока он. Hay и Мануэль не исчезли за поворотом.
– Он ушел, – сказала Бет.
– Он там, недалеко.
– Я имею в виду, он ушел. От тебя.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, но...
– Чем быстрее ты это признаешь, тем быстрее пройдет боль.
– Я выбираю боль.
Она мягко потянула, и Мейнард пошел за ней.
– У меня есть для тебя перья, – сказала она.
– Для чего?
– Он же хотел, чтобы ты использовал оставшееся время... – она осеклась, смущенная своей резкостью, – ... использовал время, чтобы писать хронику. Как Эсквемелин.
– Хронику? Ты имеешь в виду переписку. Мне нечего записывать.
– Скоро будет, что.
– Откуда ты знаешь?
– Многое кончается – ром, баллончики, цитрусовые. Многое. Поговаривают о том, чтобы есть кожу. Скоро придется брать добычу. Богатую добычу.
Они прошли поселение шлюх, снова обменявшись любезностями, прошли жилище педиков и снова отсалютовали плевками. Когда они подходили к хижине Бет, Мейнард спросил ее:
– Сколько у меня еще времени, по-твоему?
– О, много, – ободряюще сказала она. – Я только начала ощущать легкие боли, которые говорят о том, что мой цикл начинается. Я бы дала тебе очень много времени.
– Серьезно? – Мейнард подсчитал. – Я бы дал себе не больше недели.
* * *
Он подождал, пока ее дыхание не стало ровным и глубоким. Затем, чтобы было наверняка, он подождал еще несколько минут. Бет захрапела. Ее губы двигались, бровь выгибалась, когда она спорила с существом, которое ей снилось.
На ощупь, проведя рукой по цепи, он нашел замок. Он не видел цифр на замке, поэтому он подполз ко входу и, откинув шкуру, поднял замок к лунному свету. Он набрал 000, и замок открылся.
Свои движения он соизмерял с ее храпом. Когда он освободился, он снова соединил при помощи замка концы цепи, запер его и перекрутил колесики. Он смутно надеялся, что это снимет с Бет вину за его побег. Если утром они найдут замок открытым, они могут обвинить ее в том, что она его отпустила; если же замок окажется прочно запертым, они могут счесть его побег проявлением волшебства, или, по крайней мере, ловкости его рук, и подумают, что они удачно от него избавились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75