Он забрал мать в леса и стал превозносить ее как символ сопротивления белым. Он распространял о ней всякие небылицы, превратил ее во всезнающую черную принцессу, поведал всем, что она вылечивает неизлечимых и воскрешает мертвых, в общем, приписал ей стандартный набор чудес. Народ хотел верить в нее. Боже, “хотел” – не то слово. Мечтал. Как только культ мамаши был установлен, Клоше начал выступать как ее вестник. Он бывает на всех островах и везде распространяет ее послание, хотя почти отовсюду его уже по нескольку раз изгоняли. Никто не знает, дышит ли еще его мамочка, но Клоше по-прежнему действует от ее имени.
– Что за послание? – спросил Сандерс.
– Настало время черным добраться до своего пирога. Полагаю, что это только вопрос времени, когда он снова сюда вернется.
– Мне не думается, что Бермуды созрели для революции, – произнес Сандерс.
– Трудно сказать. Гейл заметила:
– Черных здесь нельзя назвать равноправными.
– Нет, но здесь не было серьезных неприятностей со времен восстаний в шестьдесят восьмом, за исключением убийства Шарплса, да и по этому поводу не существует веских доказательств.
– Клоше как раз и признался, что это его люди убили Шарплса, – сказал Сандерс.
– Ну конечно. А почему бы ему не признаться? Больше никто не был арестован, а он при этом выглядит как настоящий преступник. Это как с группами арабских экстремистов. Каждый раз, когда происходит авиакатастрофа, некая стайка птичек выскакивает, чтобы поверили в их геройство, провозглашая, что крушение было их революционным актом. Чушь собачья. Конечно, Клоше способен убить Шарплса, я могу это допустить. Но его слова нельзя принимать на веру, его признание – это еще не истина. – Трис взглянул на Гейл. – В любом случае, Бермуды были довольно миролюбивы какое-то время. Хотя мир этот шаткий. Черные составляют здесь большинство, а имеют меньшую долю пирога, чем белые. По моему мнению, они получают больше, когда заслуживают этого, но они хотят получать больше постоянно. А парень типа Клоше может дразнить их, убеждая, что их притесняют. Манипулирует ими в собственных целях. Он – искусный оратор, кроме того, невелика наука убедить людей, что они заслуживают большего, чем получают.
– Он коммунист? – спросил Сандерс.
– Что вы, нет. Он использует тезис коммунистов:
“От каждого – по способностям, каждому – по потребностям” и прочее в том же духе. Я думаю, что в действительности он просто хочет установить нечто вроде островного королевства. Он, конечно, не назовет страну так. Это будет какая-нибудь народная республика.
– А наркотики?
– Деньги. Думаю, он попытается продать наркотики в Штатах. – Трис помолчал. – Миллион долларов? Конечно, он беспокоится. А вас эта сумма не искушает?
Сандерс взглянул на Гейл.
– Нет, – ответил он. – Хотя, видит Бог, они бы нам не помешали.
– Здесь, без сомнения, солидная сумма наличными, – сказал Трис, улыбнувшись и похлопав по куче фотокопий, лежащих перед ним. – Но если бы я мог разгадать хоть часть загадок и нам действительно сопутствовала бы удача, там можно было бы обнаружить настоящее богатство.
– Вы думаете, там действительно может оказаться сокровище? – с сомнением произнесла Гейл.
– Нет. Но я не уверен, что там ничего нет. Никогда нельзя сказать, пока сам не увидишь.
– Что мы будем делать с Клоше? – спросил Сандерс. – Есть ли возможность обойти его?
– Обойти его? И не надейтесь. Никому это еще не удавалось. Остановить на какое-то время – да, но не больше. Мы осмотримся сегодня ночью. Если не найдем больше ни одной ампулы, а возможно, эти две были просто подарком судьбы, вы можете отдать найденные ампулы Клоше и пожелать ему всего наилучшего. Если там больше ничего не обнаружится, не думаю, что он будет продолжать возиться с вами. Если повезет, на этом все и закончится. Но прежде чем мы снова спустимся вниз, я хочу поговорить с Адамом Коффином.
– Кто это?
– Человек, уцелевший при кораблекрушении “Голиафа”. Думаю, что он до сих пор побаивается рассказывать о наркотиках, но, возможно, вид этих ампул освежит его память. – Трис положил обе ампулы себе в карман. – Оставьте ваши мопеды здесь. Мы все поместимся в машине Кевина.
– Кстати, о нырянии, – сказала Гейл. – У меня идет носом кровь после вчерашнего дня.
– Сильно?
– Нет.
– Тогда не беспокойтесь. Когда некоторое время не ныряешь, то день или два интенсивных погружений могут вызвать раздражение тканей в носовых пазухах. Ненадолго воздержитесь от ныряния, и все наладится.
– А как насчет сегодняшнего вечера?
– Я бы не стал. Нет необходимости спешить. Мы вдвоем вполне можем управиться. – Трис открыл перед ними дверь кухни. – Тогда отправляйтесь вперед на своих мопедах. Я проеду мимо отеля, и вы сможете следовать за мной к Коффину.
* * *
Дом был крошечный – известняковый коттедж, приютившийся на старательно ухоженной полоске зелени, выходящей к гавани. Здесь не было подъездного пути, только грунтовая дорожка, ширина которой позволяла машине свернуть с дороги и остановиться без риска столкнуться задним бампером с проходящим транспортом. Трис завел свой “хиллман” носом в кустарник рядом с дорожкой, оставив позади место для двух мопедов.
Его огромная фигура выглядела весьма комично в машине: он весь сгибался, чтобы голова не втыкалась в крышу, а длинные ноги приходилось так близко подтягивать к подбородку, что он не мог сразу выйти из машины. Единственный доступный ему способ выбраться из автомобиля заключался в том, что он должен был открыть дверцу и вывалиться вправо, упираясь руками в землю, а затем вытащить ноги.
– Проклятые идиоты, – сказал он, обтирая руки о брюки, – строят машины для каких-то недомерков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81